Ну здравствуй… те! Алтая скот сей стих, пожалуй, не поймёт. Так вы ж не станете ему стихи читать, по-моему. Нас не застал приход зимы, поскольку, лучшие умы, к которым мы принадлежим, Вы соблюдаете режим? диктуют правила игры. Пришлите баночку икры.Здесь Новый Год, увы, имел быть место, только не имел. Ни сил, ни средств, ни прочих благ… Вы понимаете?
Итак, ваш скот отныне не чета иным скотам. Дорога та, по коей шествуют скоты от Ярославля до Читы быльём пологим поросла. Согласно логике числа, до Бийска семь особых мер по исчисленьи, например: безрукий шаг, пустее дно, слепой косяк, и, заодно, порочный сон, где дар любви не достаётся vis-à-vis.
Продолжим. Бийская верста по-исчисленьи, непроста. Тому пример – периметр рва вкруг двухголового орла. Мы продолжаем. Меры те не сопричастны суете, осталось три. Так Бог им дай соотнести себе Алтай к Сибири, к Родине, к Чите. Вы не подвластны суете? А мы – увы. Увы бы вам, не принимающим ислам, не знавшим логики скота. Вам не подвластна суета? А нам – увы. Но меру мер предполагал ещё Гомер. Она проста: лебяжий пух, ебёна мать и божий дух. Желаю встретить всё, как есть, слонами. Их не перечесть, посколь читать никто из вас уж не умеет. Пару раз одну из букв увидя, вы припоминаете листвы шуршанье.. Связь меж тем и тем являет свиток теорем, которых нам не доказать. Не проще ль с этим завязать?
Слоны несут в народ дары: консервы, водку, топоры, улан, уйгур, Улан-Уде и чьи-то грязные муде. Дыра природы такова. Ведь Волга – это не Нева. Не ваше дело! Влагу Волг я волком выгрыз бы. Я – волк!.
Здесь нет природы. Здесь не юг. При родах раз даётся звук, чтоб все почуяли окрест происхожденье нас из мест не столь далёких. Дай нам Бог иметь одну из ваших ног.
Народ не прав. Но вы – народ элитных, племенных пород. Вас на убой нельзя никак. Вы понимаете? Итак, плодитесь ж… Знаком рецепт? Старушкой с пригоршнею лепт вы мне явились между дел. О чём я бишь, сказать хотел? Ах, да! Любви нетрезвой дар предполагает гонорар.

P.S. Из Томска в Бийск в лесбийских дурр ты попадаешь ли, Амур?

А. Эрозоль.

Полюбите меня, бабы, я - хороший.
Ничего, что рожей выйти не сумел,
Потому что, если уж судить о рожах,
То и вы, как говорится, не у дел.
Полюбите меня, бабы, полюбите,
Почему бы вам меня не полюбить?
Подарите мне улыбку Нефертити,
Если нечего вам больше подарить.

А на улице – хорошая погода,
Начинается весенняя пора,
И армяне продают у перехода
Гладиолусы до самого утра.
Я куплю бутылку водки у вокзала,
Я истрачу свой последний четвертак.
Мне цыганка дом казённый нагадала -
А в кабак не получается никак.

А в серебряной подкове первой лужи
Проступают акварельные тона,
И душа чего-то просится наружу,
Потому, что непутёвая она.
Я пропью свои последние галоши,
Утоплю свои сомнения в вине…
Полюбите меня, бабы, я – хороший,
Полюбите.
По умеренной цене.

А. Эрозоль.

Душа развернулась

Послушаю. Обязательно. Не на работе.
До связи!
Вдохновения!

Баллада о Колове №1

Он приходит как утро, он уходит как ночь,
улыбается мудро, потому что не прочь.
Говорит: "Извиняюсь." - не всегда, но в строку,
как всегда, улыбаясь. Я вот, так не могу.
Он заходит чуть пьяный, но, как будто, не пил,
достаёт из кармана чем Господь удружил.
Чуя запах из фляжки, понимают друзья:
жить без Колова тяжко, а без водки – нельзя.
Разольём, не смущаясь, неизвестный состав.
Если Колов данаец – значит, Колов неправ.
Здесь любой понимает, чуть окончится стих –
мы пойдём по Данаям. Но пока не до них.
Перестав улыбаться и на тумбочку сев,
Колов станет качаться, словно каменный лев,
томно глянет украдкой на желающих петь,
загадает загадку – и попробуй, ответь.
После нескольких "prosit", осушённых до дна,
"Что за разница? – спросит,- и какая она?"
И в молчании кухни в тесный дружеский круг
Колов с тумбочки рухнет от эдиповых мук.
Но под звонкую песню, под бряцание струн
Колов вскоре воскреснет и пойдёт в Камерун.
В Камеруне зальётся до краёв огневой
и, конечно, вернётся, ведь Емунедомой.

октябрь 1992 г.

А. Эрозоль.

С улыбкой, с 7-го этажа.

"Поэтом, может, ты не был,
но гражданином был. Обязан."

Зима. Крестьянин. Город. Пыль.
Лениво ржёт автомобиль.
Ржаную жимолость жуя,
Внахлёстку движется швея.
"О, здравствуй, швей горячий род!" -
Ея приветствует народ.
"О, здравствуй, род, кормящий нас!" -
И пыл в глазах её угас.

Кому ж, как ей, не знать о том,
Что приключилося потом.

Весна. Трамвай. Окно. Поэт.
Висит портрет, на нём - жилет.
Горячий ветер нежно дул,
Поэт сидел, и вдруг - уснул.
Во сне опять уснул Поэт.
Проснулся – Стул. На нём жилет.
Лениво ножкою повёл –
Самосознанье приобрёл.
И, осознав себя, как Стул,
Он поперёк ковра уснул.
Он был поэт. Он говорил.
Он никогда зверей не бил.
Он женщин трогал за глаза,
При этом слыша голоса.
Будя в умах живую мысль,
Он пил кумыс. Кумыс был кисл.
Глядел в горбатое окно
И говорил, что всё равно,
Что все равны, что вся равна
Лежит бескрайняя страна.
В ней вызревает, - вот те хрен!
Пора великих перемен.

Страда. Вселенная. Зенит.
В нём солнце движется, звенит.
Жара. Материя. Надир.
Лошадка. Красный командир.
Он обновляет старый путь,
И обновит когда-нибудь.
Дымится день, пылится шлях,
Народ волнуется в сенях.
Им потно жить, поскольку гнёт,
Вот и волнуется народ.
Чу! Кто-то вышел из-за дров
С охапкой свежих топоров.
И, как рассеялся туман,
Им оказался Р. Степан.
Едва раздали топоры –
Приплыли барские дворы,
Но царь не жаловал народ,
И всех повесил через год.

Осень. Приехали. Пора считать
Цыплят, и коров,
И прочее…
Печник пожнёт-пожнёт,
Да и вспомнит мать,
Как водится, непорочную.
Ветер.
Фонарь, ан-нет, да засветит.
На белом свете - несчастные дети,
Для них елеем: В.И.Ленин.

И вот, представьте, Петроград.
Бежит матрос, за ним - солдат.
Аврора по Неве плывёт –
Не зря волнуется народ.
Мы все волнуемся. И я,
И Р. Степан, и та швея.
Бежали в Зимний, а зачем?
Зима настала, вот те хрен.

P.S.

Поэт во сне слегка взгрустнул,
И в тот же миг вообще уснул.