[c]Этой осенью...

Этой осенью в старой, вросшей в землю избе,
Проникая сквозь дымку дремотных оков,
Мне послышался странный, зовущий к себе,
Ни на что не похожий, пугающий зов.

Он возник ниоткуда, словно был здесь всегда,
Терпеливо смакуя радость будущей встречи.
И мечтал, что услышат его, и тогда,
Обретет он покой и забвение речи.

Зов манил, наполняя пространство тоской,
По ушедшим годам мимолетного счастья.
Когда в старой избе деревенский покой,
Обнимал, по-отечески, жертву ненастья.

В пустоте одинокой избы зов стонал,
Бился раненой птицей в настенных часах.
Отражаясь в осколках разбитых зеркал,
Гулким эхом метался в ночных небесах…

Вдруг, внезапно затихнув, исчез
Разрешившись от долгого тяжкого бремени.
В наступившем молчании чернеющий лес
Прошептал мне: «Прощай. Я – Призрак времени»

Сны о Звере

Холодный пот и скомкана кровать.
Бескровное лицо с гримасой боли.
Кошмарный сон, в котором умирать,
Вошло в привычку. Компонент юдоли.

Из года в год в тумане странных снов
Дождем из пепла гибельных желаний
Приходит мрак, лишая жизнь основ,
Вновь воскрешая тлен воспоминаний.

Он надвигается, открыто, не таясь
Вскрывая памяти забытые могилы.
Я отступаю в страхе и, клубясь,
Мрак торжествует..Боже, дай мне силы.

Призыв отчаянный пронзает пустоту
Я замираю, в ожидании чуда.
Глаза глядят с надеждой в темноту
Но слышу смех : «Его здесь нет, Иуда!».

Желаешь серебра? Или одежд?
А может, жен друзей на поругание?
Ты жаждешь Господа? Это удел невежд!
Лишь я могу дарить вам сострадание.

Я не судья, не пастырь, не отец
Заветов не даю и не караю.
Могу быть другом, братом, наконец.
Я, так же, как и вы, в аду страдаю.

В душе у каждого из вас есть часть меня.
Бунтарский дух не сжег огонь небесный.
Я жажду вырваться из тьмы под своды дня.
Я – Люцифер, я Свет Несу чудесный…

Я истово молился небесам
Боясь поддаться уговорам Зверя
Я знал, я чувствовал, что ОН – это Я сам
Грешивший в жизни , ни во что не веря..

Так стоит ли Иудой выступать
Забыв о Боге на потеху Зверю?
За тридцать сребреников душу продавать
Оплачивая совести потерю?

Мрак бесновался, почести сулил
Ревел, что это будет катастрофа.
Но мне уже на спину крест давил
Вдали меня ждала моя Голгофа.

Триумф Харона

Челнок скользит по водной глади
Едва касаясь темных волн.
Тяжелый выдох. Боль от ссадин.
Весло взяло гребца в полон.

Фигура в белом балахоне
Безмолвно стынет на корме.
Мерцает вязь на медальоне
Отбрасывая блик во тьме.

В ночи тенями проступают
Руины Храма Забытья.
У водной кромки ожидает
Усталых путников скамья.

Песок шуршанием о днище
Вдруг возвестил: «Конец пути».
Алтарь на древнем пепелище
Играл огнями впереди.

Стволы колонн у монументов
Белеют, громоздясь у скал.
Осколки странных постаментов,
Безвестных черепов оскал...

Харон тяжелый ларь поставил.
Взмахнул веслом – и был таков.
На побережье Смерть оставил
С пригоршней ржавых медяков..

Лабиринт

О, первозданная краса болот
Что притаились в пустошах дремучих...
Языческих легенд таинственный оплот
В котором дремлют отголоски сил могучих.

Здесь нет останков величавых гор,
Но в сердце топи – странный Лабиринт.
К себе манит диковинный узор.
Покрытый мхом, крошащийся гранит.

В испарине трясины странный дом.
Соломенная крыша прохудилась.
Чадящий торф, как память о былом.
Обитель душ, чья вера заблудилась.

У каменной ограды неспроста
Встречает гостя древняя старуха.
Гадает, ворожит и, сторонясь креста,
Возьмется исцелить болезни духа.

Доверься ей, ступи в спираль времен
Когда закатный луч наполнен кровью.
Пройди тропой исчезнувших племен,
Пропитанной молчанием и скорбью.

Лорду Дансени

Скитаясь в темных лабиринтах снов,
Я раз за разом попадаю в странный город.
Он полон тайн и алтарей неведомых богов,
Что источают жуткий мрак и холод.

Иду средь опустевших площадей,
Заброшенных домов, гигантских шпилей.
В тумане вижу блики фонарей.
Чья их рука зажгла, понять бессилен.

По мостовым блуждаю допоздна,
Пока молчит язык на колокольне.
Лишь в полночь проступают письмена
На стенах позабытой богомольни.

Сопровождаемый крылами воронья,
Вздымающими пыль с резных ступеней,
Иду. И желтый глаз поводыря
Ведет к скамье, где ожидает Лорд Дансени.

Мы курим трубки и молчание храним,
Пытаясь обручить химер на башнях темных.
Затем неспешно, тихо говорим
О душах, что кричат в пучинах черных…

Очнувшись и испытывая грусть,
Я понимаю, что лишен сомнений.
Мне снится сон и скоро я проснусь,
На той скамье, где ожидает лорд Дансени.

Преображение

Притаилась слеза в уголке мертвых глаз
Скул рельефно наметились грани.
Я стою у могильной плиты, где не раз
Ангел скорби страдал между нами.

Ткань туники разорвана перьями крыл
Так нещадно подрубленных смертью.
На взывающем к небу лике застыл
Крик души под карающей плетью.

В этом крике смешались боль и тоска
По оставленным в мире юдоли.
Но, скользнул лучик солнца по камню виска
И мгновенно сменили мы роли.

Вдруг, в незрячих глазах, пробиваясь сквозь лед
Мне привиделось радости пламя.
От того, что не прерван, а кончен полет
И крыла горделивы, как знамя.

Крик мольбы растворился в стремлении к Отцу
Что с улыбкой взирает на сына.
И я понял, что ВСЕ сопричастно Творцу
В Провидении сокрыта причина.

Привидение

Удар судьбы без ропота сносить,
Взирать бесстрастно на чужое горе,
Незамутненным разум сохранить
И слиться с Абсолютом вскоре…

Отшельников безумная мечта
За гранью одержимости покоем.
Многообразием едина пустота,
Для тех, кто добровольно стал изгоем.

Они дрейфуют в лодке на рассвет.
Сломав весло и выломав уключины.
Не оставляя даже пенный след.
Лишь пристань прожигает взгляд измученный.

Иссохших тел подпитывает дух
Безропотная вера в провидение.
Перерождений, размыкая круг,
Для мира превратились в привидение.