Она была – картина маслом,
Размытая как дождь,
Игривая, как ветер,
Скучая в платье в листьях красных,
Похожая на брошь,
Не снятую подвечер.
Седины где-то на висках,-
И тоже в бликах,-
И шаль наброшенной на плечи
Фаты,
Зимы…
Так где-то в куполах,
На чьих-то спинах,
Находишь мелкую деталь,
Которая…
Не лечит…
А только там, в душе,
Калечит,
Цепляя тонкую струну,
Лежащую,
Как иней,
Под бархат легких, тусклых свечей,-
Ну хоть одну бы; хоть одну,-
Таких сейчас уже убогих.
Она была…
Она цвела,-
Пунктир и точка,- смерть,
И снова
Она была, плывя как дождь,
Мелькая в осени;
Она –
Такое крохотное слово,-
Подобное – лишь только Ложь.
Светились сани…
Сани плыли,
Нагруженные
Песком,
По имени Его дорогам снега;
И чушь. Какую чушь твердили
Мне много лет спустя, потом…
Вокруг –
Три человека…
Светились сани… А она
Плыла.
В картине маслом
Так растушеваны, Ее, черты,
Что окна зря опять закрыла,-
Ведь в небе ясном
Звук строфы.
Он отражается от взглядов.
Его несет из уст в уста.
Его возносит
До балкона.
Он краски ложит на ограду.
Ресницами
Щекочет
Губы рта.
И всем, и вся
Везде и всюду,
Во все нездешние края,
В любую склянку и посуду,-
Одно. Одно о ней:
«Она. Она.
Она
Была…»

Мимолетно,
Касаясь глазами,
Что-то мимо опять проплывет;
Чья-то фраза скользнет между нами,
Между нами скользнет
Небосвод.
И попробуй, разбей эту тайну,
Не обрезав души о стекло.
Это что-то по окнам стекло,-
Засветилось хрусталью стекло,-
А мы здесь,
Так незримо печальны.
Все проносится между одним
Цвета бархата, желтого шелка,
И другим,
Бесконечным...
Но им,
Так похожим на книги на полках,
Никогда мир не будет един,
Как не будет и другом ваш встречный.
А я чувствую ваше лицо,-
Не касаясь, его ощущаю,
И не знаю. Я даже!..
Не знаю
Как же гладко и нежно оно.
Я могу лишь приблизить ладони,
Мимолетные ваши штрихи...
Как легки они в вашем бутоне,
Чернотелые, злые...грехи...

Заранее спасибо.