Всё зачеркнуть. И всё начать сначала,
Как будто это первая весна.
Весна, когда на гребне нас качала
Хмельная океанская волна.

Когда всё было праздником и новью –
Улыбка, жест, прикосновенье, взгляд…
Ах океан, зовущийся Любовью,
Не отступай, прихлынь, вернись назад!

* * *

Двое рядом притихли в ночи,
Друг от друга бессонницу пряча.
Одиночество молча кричит,
Мир дрожит от безмолвного плача.
Мир дрожит от невидимых слез,
Эту горькую соль не осушишь.
Слышу SOS, исступленное SOS –
Одинокие мечутся души.
И чем дольше на свете живем,
Тем мы к истине ближе жестокой:
Одиночество страшно вдвоем,
Легче попросту быть одинокой…

* * *

Мне дома сейчас не сидится,
Любые хоромы тесны.
На крошечных флейтах синицы
Торопят походку весны.

А ей уже некуда деться,
Пускай с опозданьем – придет!
…Сегодня на речке и в сердце
Вдруг медленно тронулся лед.

* * *

На исходе сумрачного дня
Тёплый луч вдруг обласкал меня.
Пробежал легко по волосам,
Хоть того и не заметил сам.
Тёплый луч, скользни по мне потом –
Над моим заброшенным крестом.

* * *

"Невозможно! Непостижимо!" –
Повторяю сто раз на дню.
Прикасаюсь к тебе, любимый,
Как к распятью, скорей к огню.

Нет, должно быть, мне это снится
(Я поверила в чудо зря),
Будто вспыхнули вдруг зарницы
В грустных сумерках декабря.

* * *

Теперь не умирают от любви –
насмешливая трезвая эпоха.
Лишь падает гемоглобин в крови,
лишь без причины человеку плохо.

Теперь не умирают от любви –
лишь сердце что-то барахлит ночами.
Но "неотложку", мама, не зови,
врачи пожмут беспомощно плечами:

"Теперь не умирают от любви…"

Ты – рядом

Ты – рядом, и всё прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный,
За то, что ты есть на свете.

Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти,
Спасибо тебе, мой любый,
За то, что ты есть на свете.

Мы – рядом, а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить…
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете.

Да здравствуют южные зимы!
В них осень с весной пополам.
За месяц январского Крыма
Три лета куротных отдам.

Здесь веришь, что жизнь обратима,
Что годы вдруг двинулись вспять.
Да здравствуют южные зимы!—
Короткая их благодать.

***

В степи

Гладит голые плечи
Суховей горячо.
Ошалевший кузнечик
Мне взлетел на плечо.

Я боюсь шевельнуться,
Я доверьем горда.
Степь - как медное блюдце.
Что блеснуло? Вода!

Ручеек неказистый,
Но вода в нем сладка...
Что мелькнуло как искра -
Неужели строка?..

***
В бухте

Чаек крикливых стая.
Хмурый морской простор.
Ветер, листву листая,
Осень приносит с гор.

Я в бухте уединенной,
С прошлым наедине.
Проржавленные патроны
Волны выносят мне.

Ввысь, на крутые дали,
Смотрю я из-под руки —
Давно ли здесь отступали
Русские моряки?

От самого Карадага
Они отползали вниз.
Отчаяние с отвагой
В узел морской сплелись.

Они отступали с боем
И раненых волокли.
А море их голубое
Вздыхало внизу, вдали.

И верили свято парни:
За ними с Большой земли
Послала родная армия
На выручку корабли.

Хрипел командир: — Братишки!
Давайте-ка задний ход.
Я вижу в тумане вспышки —
То наша эскадра бьет.

А в море эскадры этой
Не было и следа —
За Севастополем где-то
Наши дрались суда...

Вздыхали пустынные волны...
Да, может быть, лишь в бою
Мы меряем мерой полной
Великую веру свою.

Великую веру в отчизну,
В поддержку родной земли.
У нас отнимали жизни,
Но веру отнять не могли!

***
Предгорье

Я люблю все больней и больнее
Каждый метр этой странной земли,
Раскаленное солнце над нею,
Раскаленные горы вдали.
Истомленные зноем деревни,
Истомленные зноем стада.
В полусне виноградников древних
Забываешь, что мчатся года,
Что сменяют друг друга эпохи,
Что века за веками летят...
Суховея горячие вздохи,
Исступленные песни цикад.
И в тяжелом бреду суховея,
В беспощадной колючей пыли
Продолжаю любить, не трезвея,
Каждый метр этой трудной земли —
Пусть угрюмой, пускай невоспетой,
Пусть такой необычной в Крыму.

А люблю я, как любят поэты:
Непонятно самой почему...

***
Альпинисту

Ты полз по отвесным дорогам,
Меж цепких колючих кустов.
Рукой осторожною трогал
Головки сомлевших цветов.

Срываясь, цеплялся за корни,
Бледнея, смотрел в пустоту.
А сердце стучало упорней,
А сердце рвалось в высоту.

Не эти ли горные кручи
Во взгляде остались твоем?
Не там ли ты понял —
Чем круче,
Тем радостней будет подъем?

***

Я же дочерь твоя, Расея,
Голос крови не побороть.
Но зачем странный край Одиссея
Тоже в кровь мне вошел и в плоть?

Что я в гротах морских искала?
Чьи там слышала голоса?
Что мне черные эти скалы,
Эти призрачные леса?

Что мне буйная алость маков,
А не синь васильков во ржи?
Отчего же и петь, и плакать
Так мне хочется здесь, скажи?

ЯЛТА ЧЕХОВА

Брожу по набережной снова.
Грустит на рейде теплоход.
И прелесть улочек портовых
Вновь за душу меня берет.

Прохладно, солнечно и тихо.
Ай-Петри в скудном серебре.
Нет, не курортною франтихой
Бывает Ялта в январе.

Она совсем не та, что летом -
Скромна, приветлива, проста.
И сердце мне сжимает эта
Застенчивая красота.

И вижу я все чаще, чаще,
В музейный забредая сад,
Бородку клином, плащ летящий,
Из-под пенсне усталый взгляд.

***
Нынче в наших горах синева...
Нынче серое небо в столице.
И кружится моя голова.
А твоя голова не кружится?

Я не шлю телеграммы в Москву,
Не пленяю сияющим Крымом,
Я приехать тебя не зову -
Приезжают без зова к любимым.

ЗНОЙ

Солнце. Скалы. Да кустарник рыжий.
Выжженная, тощая трава...
Что сказал ты? Наклонись поближе,
Звон цикад глушит твои слова.

То ли так глаза твои синеют,
То ли это неба синева?
Может, то не Крым, а Пиренеи?
Звон цикад глушит твои слова.

Марево плывет над дальней далью.
Так похоже облако на льва.
Дульцинея... Дон Кихот... Идальго...
Звон цикад глушит твои слова.

Слышишь звон доспехов Дон Кихота?
Скалы... Зной... Кружится голова...
Ты лениво отвечаешь что-то.
Звон цикад глушит твои слова.

***
Отцвели маслины в Коктебеле,
Пожелтел от зноя Карадаг.
А у нас в Полесье зябнут ели.
Дождик. Комариные метели
Да в ночи истошный лай собак.

Я люблю тебя, мое Полесье,
Край туманных торфяных болот.
Имя звонкое твое, как песня,
В глубине души моей живет.

Отчего же нынче над собою,
В полумраке северных лесов,
Вижу юга небо голубое,
Слышу дальних теплоходов зов?

Ну, а ты
В ночах осенних, длинных,
Ты, от моря и меня вдали,
Помнишь ли цветущие маслины
И на горизонте корабли?

***
Как тоскуют в ночи поезда,
Пролетая угрюмый Сиваш!
Я тебя никогда не предам,
Ты меня никогда не предашь.
Потому что сквозь жизнь пронесли
Кодекс Верности, Дружбы устав.
Как грустят о портах корабли,
Так тоскуют уста об устах.
В облаках, затерявшись из глаз,
Одинокий грустит самолет.
Знаю, жизнь нас обоих предаст -
Кто-то первый из жизни уйдет.

***
Журавлиные эскадрильи,
Агармыш, что плывет во тьму.
Не в Москве тебя хоронили -
В тихом-тихом Старом Крыму.
Я твою выполняла волю.
Громко бился об урну шмель.
Было с кладбища видно поле
И дорогу на Коктебель.
Люди плакали, медь рыдала,
Полутьма вытесняла свет.
На дороге лишь я видала
Удалявшийся силуэт.
И ушел ты в слепую темень,
Вслед уплывшему в горы дню,
Я осталась пока что с теми,
С кем потом тебя догоню.

***
***
Старый Крым. Последняя обитель.
Черный камень - все, как в страшном сне.
Не судите, люди, не судите.
Здесь лежать положено и мне.

Не корите, что судьбу другому
Я, от слез ослепнув, отдала.
Это было - головою в омут...
Совести гремят колокола.

Не судите, люди. Скоро, скоро
В крымский дождик или крымский зной
Мне переселяться в мертвый город.

Черный камень. Камень ледяной!

СТЕПНОЙ КРЫМ

Есть особая грусть
В этой древней земле -
Там, где маки в пыли,
Словно искры в золе.
И где крокусов синие огоньки
Не боятся еще человечьей руки.

Вековая, степная, высокая грусть!
Ничего не забыла Великая Русь.
О шеломы курганов,
Каски в ржавой пыли!
Здесь Мамая и Гитлера
Орды прошли.

**
ЭЛЬТИГЕНСКИЙ ДЕСАНТ

Задрав свои "техасы" до колен,
На кромке пляжа девочки хохочут.
Но вижу я курортной этой ночью
Здесь "Огненную землю" - Эльтиген.

И снова слышу: "На прорыв, к Керчи!"
А как же с теми, кто не может - ранен?..
(Пришел за ними тендер из Таманиа,
Но был потоплен в дьявольской ночи).

И значит, все: закон войны суров...
Десант прорваться должен к Митридату!
...Из компасов погибших катеров
Сливает спирт девчушка из санбата,

Хоть раненым теперь он ни к чему,
Хоть в этот час им ничего не надо.
В плену бинтов, в земляночную тьму
Они глядят настороженным взглядом:

Как это будет - стук сапог и "хальт!"?
(Пробились ли ребята к Митридату?).
И, как всегда спокойна и тиха,
Берет сестра последнюю гранату.

***
Октябрь в Крыму -
Как юности возврат.
Прозрачен воздух,
Небо густо-сине.
Как будто в мае
Дружный хор цикад,
И только утром
Их пугает иней.

Я осень перепутала с весной.
Лишь мне понятно,
Кто тому виной.

СТАРЫЙ КРЫМ

Куры, яблони, белые хаты -
Старый Крым на деревню похож.
Неужели он звался Солхатом
И ввергал неприятеля в дрожь?

Современнику кажется странным,
Что когда-то, в былые года,
Здесь бессчетные шли караваны,
Золотая гуляла орда.

Воспевали тот город поэты,
И с Багдадом соперничал он.
Где же храмы, дворцы, минареты?
Погрузились в истории сон...

Куры, вишни, славянские лица,
Скромность белых украинских хат.
Где ж ты, ханов надменных столица,
Неприступный и пышный Солхат?

Где ты, где ты? Ответа не слышу.
За веками проходят века.
Лишь над степью и над Агармышем
Равнодушно плывут облака.

***
О горе Митридата
Слагали легенды и оды -
Усыпальницы, храмы, дворцы,
Хороводы владык.
Я растерянно слушаю
Бойкого экскурсовода,
А в ушах у меня -
Нарастающий яростный крик.

Это грозной "полундрой"
Матросов на штурм Митридата
Молодой политрук
Поднимает опять и опять.
Это с криком "Ура!"
К ним бегут на подмогу солдаты,
Лишь молчат катакомбы -
Не могут погибшие встать.

Не дождались они...
Только мрак и тяжелые своды.
Только в каждом углу
Притаилась угрюмо война....
Я рассеянно слушаю
Бойкого экскурсовода,
А в ушах у меня -
Тех святых катакомб тишина.

***
Лейтенант Щебетов!
Ваше имя селению дали.
Но немногие знают про то,
И про подвиг ваш знают едва ли.
Просто думают -
пение птиц послужило названью основой.
Лейтенант Щебетов!
Между нами - натянутый провод!
Лейтенант Щебетов!
Я дыханье тяжелое ваше
Слышу в шуме ветров,
Что по скалам насупленным пляшут.
Там вы роту вели,
Где теперь не пройти альпинистам,
Где одни лишь стрижи
Режут воздух с пронзительным свистом.
А ворвавшись в село, Вдруг упали, сжимая винтовку...
Вновь весна. Замело
Алычовой пургой Щебетовку.

***
Кто говорит, что умер Дон Кихот?
Вы этому, пожалуйста, не верьте;
Он не подвластен времени и смерти,
Он в новый собирается поход.
А ветряные мельницы скрипят,
У Санчо Пансы равнодушный взгляд, -
Ему-то совершенно не с руки
Большие, как медали, синяки,
И знает он, что испокон веков
На благородстве ловят чудаков,
Что прежде, чем кого-нибудь спасешь,
Разбойничий получишь в спину нож...
К тому ж спокойней дома, чем в седле.
Но рыцари остались на земле!
Кто говорит, что умер Дон Кихот?
Он в новый собирается поход!
Кто говорит, что умер Дон Кихот?..

* * *

Веет чем-то родным и древним
От просторов моей земли.
В снежном море плывут деревни,
Словно дальние корабли.

По тропинке шагая узкой,
Повторяю - который раз!-
"Хорошо, что с душою русской
И на русской земле родилась!"

Я так думаю, что дело не в цензуре. Ту же Друнину особо цензуре никто не подвергал, разве что это могло коснуться ее стихотворения про штрафбаты.

Что касается сравнения с Тушновой. Мне кажется, что Друнина была более сдержанной в страстях, нежели Тушнова, возможно, от того, что фронт наложил свою печать. И, если у Тушновой главное ее преимущество - любовная лирика (хотя у нее и о войне тоже есть, но она сама не принимала участие прямо на передовой, хотя работала врачом и ее тоже это коснулось), а у Друниной любовная лирика прекрасна, но это не ее главное направление.

Хочу добавить несколько стихотворений "неглавного направления", первое из которых "ношу с собой" всю сознательную жизнь.

Не встречайтесь с первою любовью,
Пусть она останется такой -
Острым счастьем, или острой болью,
Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит -
Все иным покажется сейчас...
Пусть хотя бы самое святое
Неизменным остается в нас.

**************************

Есть круги рая,
А не только ада.
И я сквозь них,
Счастливая, прошла.
Чего ж мне надо,
Да, чего ж мне надо?
Ни на кого
Держать не стану зла.
За все, что было,
Говорю — «спасибо!»
Всему, что будет,
Говорю — «держись!»

Престолы счастья
И страданий дыбы:
Две стороны
Одной медали —
«Жизнь».

**********************

Я не люблю
Распутывать узлы.
Я их рублю -
Ведь боль
Мгновенье длится.
Терпения покорные волы -
Не создана
Быть вашею возницей.

Нет, если надо -
Все перетерплю.
Но если впереди
Итог единый,
Одним ударом
Цепь перерублю
И в ночь уйду,
Держать стараясь спину.
Без лишних слов,
Не опуская глаз...

Но сколько раз сутулюсь,
Сколько раз!

************************

Не бывает любви несчастливой.
Не бывает... Не бойтесь попасть
В эпицентр сверхмощного взрыва,
Что зовут «безнадежная страсть».
Если в душу врывается пламя,
Очищаются души в огне.
И за это сухими губами
«Благодарствуй!» шепните Весне.

********************************
Опять лежишь в ночи, глаза открыв,
И старый спор сама с собой ведешь.
Ты говоришь:
- Не так уж он красив! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Все не идет к тебе проклятый сон,
Все думаешь, где истина, где ложь...
Ты говоришь:
- Не так уж он умен! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

Тогда в тебе рождается испуг,
Все падает, все рушится вокруг.
И говоришь ты сердцу:
- Пропадешь! -
А сердце отвечает:
- Ну и что ж!

*************************
Я не знала измены в любви,
Я ее ощущала начало -
Легкий крен, ненадежность причала
И себе говорила: «Порви!»
Потому, вероятно, не знала
Никогда я измены в любви.

Я и в дружбе могла различить
Первый легкий снежок охлажденья.
Обрывала с улыбкою нить
И шутила еще: «До видзення!»
Только гордость -
Мой якорь спасенья...

***************************

А всё равно
Меня счастливей нету,
Хотя, быть может,
Завтра удавлюсь...
Я никогда
Не налагала вето
На счастье,
На отчаянье,
На грусть.

Я ни на что
Не налагала вето,
Я никогда от боли не кричу.
Пока живу — борюсь.
Меня счастливей нету,
Меня задуть
Не смогут, как свечу.