Венчали в церкви. Плакала свеча, Пред, словно бы заплакавшей, иконой. Жених стряхнул, должно быть, пыль с плеча, А поп махал над головой твоей короной. Ты показалась мне взволнованной, когда Обменивалась кольцами. Быть может Ты искренне молилась Небесам. Алтарь, распятие, священная вода Конечно, впечатляли, я и сам, Бывало, поверял рассудок верой, Но годы утекли песком из рук: Я стал циничней и спокойней, ведь испуг Быть дураком сильней, чем страх пред Зверем. Родители шептались позади, Но шепот утонул в церковном хоре, И голоса певцов имели плоть и вес. Смотрел со стен угрюмый Чудотворец, Который больше не творил чудес. Я, выйдя за ограду, закурил. Калека наклонил над кепкой проседь, А в кепке вместо денег – желтый лист. Кому то реквием, кому то акафист. И я подумал: «Вот и осень. Осень…». 1992 |