В моём полном имени "Вадим Викторович Алексеев" содержится мрачная анаграмма: "Стискиваем ВВА торосами в ледовитом Чукотском море. А ледоколы в это время тут не ходят..." Дошёл сегодня до слова "далеко" - с него начинается "Кактус" Тарковского. Ну и вот, прочёл. Мне теперь понятно, почему Бодлер в "Нетвратимом" написал:
Корабль, застывший в вечном льду,
Полярным скованный простором,
Забывший, где пролив, которым
Пришёл он - и попал в беду!
Это - в честь меня. Я живу среди человекольдов. Так сложилось. Здесь есть два варианта развития сюжета. 1. Мутировать в белого медведя. 2. Дождаться спасительной авиации. Но спасли-то не ледокол, а экипаж... "Челюскин" всё равно ушёл под воду, поскольку треснул, не выдержав стиска льдов. Это можно понять так: у ВВА взяли на размножение семя, а смого его оставили умирать в одиночестве. Такая судьба. Да я не против... Дайте хоть марафету напоследок. Или пистолет с одной пулей. Я не промахнусь, стреляя себе в голову.
Но не дают даже невинной анаши. Наркотик-де. Я благодаря этому "наркотику" поэтом стал, лучшие свои вещи написал, но большой чиновник решил, что низззя, а мнение большого чиновника всегда авторитетнее, чем точка зрения поэта. Приходится опьяняться поэзией. Вот я и решил вслед за стихотворением про ледокол опубликовать поэму "Плаванье". Какой же я второй (воскресший) Бодлер без этой темы? А есть она у меня!
Шарль Бодлер
ПЛАВАНЬЕ
I
Мальчишке, что влюблён в рисунки и эстампы,
Мал глобус, ибо взор его не насытим,
Так этот мир велик в ночном сиянье лампы,
Как мал, когда его везде мы посетим.
Однажды утром – мозг пламен огнистых полный,
А сердце тяжести – злопамятны мечты! –
Мы отправляемся, под ритм рокотоволный
Баюкая во сне явь прошлой суеты;
Одни, покинуть чтоб жестокую отчизну,
Те – страхи детские, а третьи – счёта звёзд
В зрачках той, от кого одну ждёшь огорчизну,
Цирцеи, запах чей, как рук к кресту пригвозд.
Не превратиться чтоб в скота её, пьянеют
Пространством, светом и объятием небес,
Там – стынут на ветру, а там – бронзовенеют,
И поцелуев их уже почти что без.
Но путешественники истинные те лишь,
Кто отправляются без всякой цели в путь,
Шары воздушные сердца их: жёстко стелишь,
Судьба! Паденье вниз – фатальна стропов спуть!
Но формы облаков имеют их желанья,
А грезят они так, как предписал канон
Всех наслаждений, чьи вестей нежданны сланья
В телесный этот наш послушный органон.
II
Волчки мы и шары в круженье и вращенье,
А любопытство нас тиранит и во сне,
Подобно Ангелу жестокому, в прещенье
Бичует солнца Он менял в какой стране?
Удача, чьё, увы, всегда недостиженье,
Не будучи нигде, находится везде,
Обманчива опять, мечты как наважденье,
Но вскакивает вновь безумец при звезде.
Душа наша – фрегат, Икарии искатель.
Пронзительно скрипит: «Разуй свои глаза!» –
Стеньга над палубой, а ты, во тьме блукатель,
«Любовь… успех…» всё мнишь. Ад! Риф. В ночи гроза.
А каждый островок, завиденный смотрящим,
Обещанный судьбой не Эльдорадо край,
Воображением расписанный бодрящим
Уже ноздрю, увы, скала лишь – умирай!
О, собственных своих не жертва ли химерик?
В наручники его! Швырнуть лжеца за борт!
Пьяное чудище, ишь, выдумщик Америк,
Еще соври, что ты увидел город-порт.
Бродяга старый так, ночлега не нашедший,
За окнами домов мнит пышные раи
И взгляд его, от них в отчаянье пришедший,
Везде, горит где свет, утраты зрит свои.
III
Плывущие, чтоб плыть! Истории какие
Прочесть в ваших глазах? А памяти ларцы
Откройте нам – о как сокровища морские
Сверкают, их когда увидят не слепцы!
Мы совершаем путь без ветра и без пара,
Порвавшие с тюрьмой безвыходной тоски,
Мир в кадре полотна – в длину лишь реек пара
Да в ширину, и всё! – членим на грёз куски.
Так что вы видели? – Мы видели светила
И воды, и пески ещё видели мы.
Хотя пучина нас едва не поглотила,
Нам часто скучно, здесь мы узники тюрьмы.
Вечерних славу солнц на цвета фиолета
Морях и славу их закатных городов
Мы видели. Звезда уже в вечерней мгле та
Горит, хоть горизонт пока ещё бардов.
Но пышность городов, великие пейзажи,
Однако, лишены влекущей взор всегда
Таинственной черты, одним – раскрой глаза же! –
Присущей облакам, плывущим в никуда.
А силу придаёт желанью исполненье,
Чей коренится ствол в чувствилище услад,
И созревает плод – ветвей под ним склоненье –
Что солнце видит как в земле нашедший клад.
Ты вырастишь еще, о, дерево хотений,
Могучее, как кедр! Мы, впрочем, припасли
Наброски тем в альбом, кто до хитросплетений
Охочи. Лучшим вновь нездешнее нашли?
Приветствовали мы кумиров с хоботами,
Престолы из лучей, волшебные дворцы,
Столь сказочные, что с разинутыми ртами
Застыли б, увидав их Запада купцы.
Наряды, что пьянят, когда их надевают,
И женщин, на ногтях и на зубах чьих лак,
Факиров, торсы чьи удавы обвивают…
V
Ещё! А что ещё? – Ещё что, детский шлак?
VI
Так вот, чтоб не забыть теперь о вещи главной,
Мы видели везде, ища ли? – Три ха-ха! –
Вверху, так и внизу их лестницы тщеславной
Бессмертную одну комедию греха.
Жену, злую рабу, глупа, зато надменна,
Влюблённую в себя без отвращенья, муж
Которой, злой тиран, чья порча злоименна,
Рабы раб, нечистот сток мерзостных к тому ж.
Мучителя в поту да мученика в корчах –
Пусть запах крови вновь украсит торжество!
Яд власти, деспота нервирующий – скор чах!
Послушное кнуту тупое большинство.
Ещё – с десяток вер, вполне подобных нашей,
Штурмующих престол небесный; святость, что,
Как на лебяжий пух, на взгвозд ложась монаший,
Упоена своей гордынею зато.
VII
Болтливый род людской, победой опьянённый
Над естеством, хотя мудрей не ставший, но
Кричащий Богу: «Ты подобен мне!» Стеснённый
Моралью ли? – Попрал он нравственность давно.
А те, кто не так глуп, любовники злосчастья,
Бегущие в толпе, гонимые Судьбой,
В бездонный опиум ныряют, в море счастья.
Вот, мира бюллетень сложился сам собой.
Да, горек опыт от блужданий кругосветных,
Мир маленький такой вчера, сегодня и
Вновь завтра посреди печалей беспросветных,
Оазис ужаса, хранит черты твои.
Взойти ли на корабль, а может быть остаться?
Как хочешь! Смел один, другой же боязлив,
Нет бдительней врага, чем время, может статься.
Без передышки бег в конце не тороплив.
Блуждать, как вечный Жид, апостол ли Господень,
Вагон, борт корабля – всё мало для него,
Чтоб вновь пуститься в путь, а отдыха его день
На смертном ли одре? Щадит время – кого?
Даже когда оно сапог в хребет вминает,
Настигнув нас, мы всё ещё кричим: «Вперёд!»
Как в день отплытия в Китай взор вспоминает
Простор, волосы – бриз, а память – не соврёт.
И вот уже корабль скользит по морю мрака,
Как юный пассажир, ликуя сердцем, мы
Сирен слышим морских, в чьих стонах – счастье брака,
Зовущих: «Мореход! Скорей сюда…» – из тьмы;
Вкушают лотос здесь и соки отжимают
Диковинных плодов, которых алчет плоть,
Вкусившие уже своих не понимают,
Не узнавания до полного их вплоть.
В одёжки ты себя, моряк, зачем облек три?
Снимай это с себя, чтоб впредь не одевал,
О, долгожданный мой, плыви к своей Электре!
Я та, которой ты колени целовал…
VIII
Смерть, старый капитан, пора отдать швартовый.
В стране этой – тоска… Всё, ставим паруса!
И вот уже почти не зрим маяк портовый –
В чернильной темноте исчез за пол часа.
Плесни же яду нам, который утешает.
Мы жаждем, изнутри огнём попалены,
Нырнуть – в ад или рай? – вновь случай выбирает! –
Неведомого, пусть хоть ради новизны.
Вадим Алексеев
ПЛАВАНЬЕ
***
Ледокол, ледокол, ледоколище,
Где ты? Тут же не лёд, а стеколище...
Льды ведь могут так стиснуть, что я
Утону, треснув. Ты далеко ль ещё?
Может, тщетна попытка моя?
Ты мне правду скажи, не тая.
Под конец - марафета уколище
И... в великий поход! Жития
Точка. Шарит рука, алкоголь ища.
Выпьешь - и на душе безглаголище.
Вся команда, спирт чистый пия,
Ошалела. Не мачта - глаголище,
На нём - трупы... Мрачны здесь края.
Застрелиться ль? Прощайте, друзья!
***
Нет, юность не устала от весны.
Но греется на солнце и философ
Кинический. Ему не снятся сны.
Он грезит наяву, друг альбатросов.
Он видит, как погибели сыны
На палубе среди канатов, тросов,
Поймав его – вот хрюкины свины! –
Над ним глумятся. Мрак в глазах матросов.
А он ребёнок, нет на нём вины.
Не надо ему рыбьих их отбросов.
Сел на корабль, не заплатив цены?
Да, сел, а что? Глупейший из вопросов.
Часы его, похоже, сочтены.
Бросится в море – прочь от хуесосов.
***
– Если за морями есть земля,
Я её найду, корабль лишь дайте!
Мир, ваше величество, деля,
Будущее в трубку наблюдайте!
Если не дадите корабля,
Кто опередит нас, угадайте? –
Англия! Ведь не потехи для
Держит она флот – не прогадайте!
На колени упаду, моля:
Континентом целым обладайте!
К верному рабу благоволя,
Малую флотилию создайте…
– Довела, Колумб, вас конопля.
Ладно! Далеко не пропадайте.
***
Я – сын пирата и с пиратами
Договорюсь уж как-нибудь.
С подводными бы аппаратами
Снова пройти нам этот путь!
Король грешил многими кратами –
Вечно какая-нибудь спудь.
Отдал за шлюху хор с кастратами:
«Не взор – фиалок незабудь!»
Грешил алхимик препаратами:
«Бодряще средство раздобудь!»
А казначей – казны растратами,
Циферь чья, как трубы пробудь.
Усыпан бриллиант каратами,
Не грани, а паучья спуть!
***
Я Индию найду –
Эскадру мне придайте!
Но тем путём пойду,
Каким… Вот угадайте!
Я в Арктику войду,
Нам скажут: «Пропадайте!»,
А я сыщу ту йду,
Живых – не покидайте!
Экватор обойду.
Флотилию создайте,
Я верю, что дойду,
Король, не опоздайте!
С ума я не сойду…
Хотя б корабль, но дайте!
***
Волосы, русые в начале
Сделались белые как волна.
А это значит: время полно,
И мы в конце, но как в начале.
Мы провожаем на причале
Корабль. Возврата нет у чёлна,
Но карту новую на стол на,
Король мой! Женщины вскричали…
В великой, юные, печали…
За годом год обычно шёл, но
Хлеб они ели слёзосолно –
Морщин ли сеть не замечали?
Но слуги их не огорчали…
Как в очаге холодном золно…
***
Любованье глубокой печалью,
Свойственное высокой поэзии,
Взор уносит к небес безначалью,
Уличает мужей в небесслезии…
Челн вернулся к родному причалью,
Побывав в дальних странах, к согрезии
Призывая скрипучей качалью…
– Вы откуда? – Мы из Полинезии.
Отчего нас никто не встречает?
Наши жёны и где наши дети?
– Они здесь. Только кто ещё чает,
Что вы живы? Дни юности где те?
Повздыхав, ваши жёны покорно
Вышли замуж как вдовы повторно.
***
И я пролепетал хокку моллюска,
В Японию влюблённый, как моряк,
Щедрый в любви, да и вообще добряк:
"Поставь на карте мира ещё плюс-ка,
Япоска-то беременна... Аншлюска!
Не взгляд - блицкриг, и я, бравый варяг,
Но внутренне весь себя аж напряг.
Так посмотреть: моя ты врезофлюска..."
Моряк был чё-то весел: "Я вернусь!"
Но плакала навзрыд его японка:
"Да не рыдай ты, уха перепонка
Уже болит! Сейчас вот как проснусь -
И ты исчезнешь, если будешь плакать...
А по-хохлятски станешь ли балакать?"
***
Память, как яхта, что опять
Времён бег обращает вспять,
Летя, что Ангел над волнами.
На ней - поэт. С ума не спять!
Сукиными юнга сынами
Затравлен: "Спать не хочет с нами!
А сам, небось, за день раз пять
Вздрочнул! Постой над глубинами!"
Яхта - Земля. На ней, лоб с пядь,
Ещё один неракопять
Захрюкан наглыми свинами:
"Может, его сразу распять?"
Барашки ходят табунами...
Земля летит над временами.
***
Уж если что необходимо,
Так это плавать, а не жить!
Русалка бросит тебя, Дима.
Хватит тебе о ней тужить.
Жена была предосудима.
Деньгами голову вскружить
Легко морячке… Но Вадима
Прощенье чем и заслужить?
Повсюду взглядами стыдима…
Христа жестокого божить
Зачем мещанке? Невредима
Лишь бы была её пожить.
За чаркой с другом посидим, а?
Чем моряка и ублажить…
***
Чаете чита, а читает
Ум начит – от себя творит!
Но пусть никто не говорит:
«Воздухоплаватель мечтает! –
Курнул, и чёты сочетает,
В корзине зыбкой он парит,
Силою Диавола царит
Над нами он!» – Кто так считает?
Чтеца лишили конопли
Завистники – им-то запретен
Полёт в легчеме, безобретен
Опыт отрыва от земли
Тем, у кого свиные рылья…
А у меня выросли крылья!
***
Если б мне сказали: «Выбирай –
Женщина или марихуана?» –
Я бы выбрал парус океана,
А не на земле уютный рай.
Но страна, живу я где, есть край
Водки и оргазма. Индиано-
Фобы! Вас страшит меридиана
Смена с широтой, чёрт забирай?
Так сидите дома! Но меня
Почему не выпускают в море?
Без гашиша в тёмной я каморе
День не отличаю ото дня…
Враг травы ты, гражданин начальник,
Потому что дрочишь свой кончальник!
***
Плавать по морям необходимо,
Ну а жизнью можно пренебречь…
Как я понимаю тебя, Дима!
Плавать не велят. О том и речь.
Ибо плоть язычников судима
Пламенем огня, не восперечь
Власти, что ни чем не устыдима,
Но с детьми отца лишают встреч –
Повлияет-де умовредимо!
Как же так? В чём же небезупречь
Морехода? А с ума сводима
Молодёжь им – надо уберечь.
Малая закваска всебродима,
Но на хлеб муку как не обречь?
***
В Итаке Одиссея ждёт
Возлюбленная Пенелопа…
Её ли верною найдёт
Улисс? Нашла себе холопа!
Вот в жизни что произойдёт…
Гордячка мне дверями хлопа
Зря не простила – «Пусть идёт!»
Зачем я побеждал киклопа?
Жизнь есть поэзия… Увы,
Она прекрасна, но печальна.
Ладья Улисса вновь отчальна –
Выбрось её из головы!
В глазах царя – две снежных вьюги.
Неверны жёны кали-юги!
***
Душераздирающий мой утром
Слышали оргазма крик во сне?
Не кричу обычно, когда пьют ром
Флибустьеры грозные во мне,
А тут возопил, с росистым хутром,
Гедеон как из себя во вне
Вдруг вернувшись – жемчуг с перламутром…
Вампирессы! Вы опять в цене.
Диктатура буквенной изнанки,
Стало быть, заставила меня
Испустить во сне эти стенанки
Грешника из адского огня.
Диктатуры разные бывают…
Ром во сне пираты наливают!
***
В ожерелья из жира и тука костей
Облеклись мужи с жёнами полными,
Беса бес аж копытней, рогаче, хвостей,
Океан за стеклом ходит волнами.
Бал у них затяжной, много вин и сластей,
Официанты в толпе снуют чёлнами,
Все скучают и с берега ждут новостей,
Ах украсьте ваш ломберный стол нами!
Вдруг удар. Кто-то падает. Ропот и крик.
Капитан побледнел, будет паника.
Никогда уже денди не примет постриг…
Не спаслись пассажиры «Титаника».
Так же будет, когда в мир придёт Беня Крик,
Чья профессия – фенеботаника.
***
"Коста Конкордию" на риф мы
Смело посадим ради рифмы,
Дабы уверовали вы
В алгоритмичность алгорифмы.
Когда бы возрыкали львы:
"Это всё происки Москвы!",
То, звёздный всадник гиппогрифмы,
Отвечу: сплетни и молвы!
Но вавилонская блудница
Сама, на риф найдя, кренится,
"Коста Конкордиа" как в ночь.
Стеньки-Емелькина станица
Мы. Царство Божие нам снится
И грезим мы не в одиночь!
***
Цель посадки на риф корабля
Под названием "Коста Конкордия" -
Возвестить на весь мир: конопля
Не наркотик, а мизерекордия.
Не поставил бы я ни рубля
На спасение их... Тахикордия
Лишь от мысли одной, что - опля! -
И по жертвам людским при рекорде я.
Капитан не поверил - сбежал.
Протаранил, как брюхо кинжал
Днище риф, всем достало вполне б ила,
Если бы не трава, чей запрет
Причиняет один только вред.
Ведь спасенья практически не было...
***
Процентов сто без одной сотой
Было, что город на воде
Пойдёт ко дну, ведь колесо той
Фортуны щедро и в беде.
Подкуплен явно не босотой
Был капитан, не знавший-де,
Что риф по курсу. Бес-сиксот, ой,
Вам растрындит, что как и где!
Была лишь сотая процента,
А, может, меньше и того,
- Я не поставил бы ни цента
На шанс от шанса одного! -
Что кроме разве капитана
Спаслась ещё б его путана.
***
Клеветники! Просто управы
Доселе не было на вас:
"Коста Конкордия"... Вы правы -
Да, капитан пил русский квас.
А вот с детьми сцена расправы
Богатых русских - с прахом ваз,
А не людей! - Прут без поправы
На пол и возраст, как Аваз,
Купюру сунувший швейцару!
Абрам и то бы свою Сару
Вперёд на шлюпку пропустил,
А тут не женщины, а дети!
Свидетели и съёмки где те?
Кто шнягу гнусную пустил?
***
Есть путешествие в себя.
Искал кораблик Атлантиду,
А занесло-то в Антарктиду...
Никто здесь не спасёт тебя.
Даль убелил холод, знобя.
Видишь из льда кареатиду,
Цицеры иерофантиду?
Её, иронию любя,
Должно быть, изваял Плутон...
Так вот оно, царство Аида!
А ты, небось, искал раи, да?
Ещё один предсмертный стон.
Знает матрос, что не воскреснет...
Скоро во льдах челн утлый треснет.
***
Яхта отходит от причала
И можно отдохнуть от бед
С женщиной – выдержит хребет?
Тебя ещё не укачало?
Затем – изысканный обед,
В желудке чтобы не урчало.
Жизнь начинается сначала…
Вот он, трофей твоих побед!
Лишь бы душа твоя молчала
Насчёт… Ну, про велосипед,
Тот, Вознесенским что воспет
В поэме, что как кумач ала.
Всё тебе купит Автопед,
Лишь бы ты громко не кричал, а?
***
Левиафан – отменная еда,
Но лишь для тех, кто ложью не печалит
Праворучь сердца, и в дурных всегда
Поступках не добро первоначалит.
Без пользы для себя, но для вреда
Кораблик в путешествие отчалит,
Хоть вдовы и встречают иногда
Воскресших моряков, да кровь ночь алит.
Сковал мороз простор корою льда,
Но для отмычки сейф, а не ключа лит,
А в нём лежит та рыжая беда,
С которой блядь ворам плечо мочалит.
И начинаешь понимать тогда,
В какую гавань челн сейчас причалит…
***
Вот чем горжусь я - славой Дон Жуана!
Мне жёны отдаются по любви,
Ну... страсти. Та как хочешь назови.
А пахну я простором океана -
Призналась мне одна, зовут Диана.
Я предложил ей встречу визави,
Она и полетела... Зареви
От ревности, потомок павиана!
Стык параллели и меридиана
В сердце моём. В моей алой крови -
Пророки и цари... Не разорви
Его на части, гибкая лиана!
Всему виной - трава-марихуана.
Сделал хапок? - под парусом плыви!
***
- Повеселился? - Заплати сполна.
Как не было веселья никакого?
Ты что, нас держишь тут за дураков, а?
У нас есть стерегущий у челна,
Смотри, пожрёт в ночи твой труп волна.
Как ты уже платил? Чёрта морского
Изображаешь? Мы таких клинково
Пронзаем у того вон валуна!
Прекрасна жизнь, когда она шальна.
Но сколько в человечестве мирского!
- По-стровному иль материково
Тебя послать, трактирщик? Выкол на!
Шпаны, ты думал, шпага не стальна?
Скандал поднял зачем из-за жаркого?
***
Гашиш, моряк, это душевный
Покой, а алкоголь – тоска
И одинокий акт грошевный
С бьющейся жилкой у виска,
А то и разговор душевный
С ищущим красного соска,
Короткий торг непродешевный
И доза счастья, что близка…
Гашиш, моряк, это хороший
Урок тому, кто пару тяг
Дал, прежде чем свой скомороший
Поднять перед пиратом стяг,
Да рубанулся, так что сразу
Видать, кто сеет тут заразу.
***
Отцепите птицу от цепи!
Псы от скуки ловят альбатросов,
Чтобы те ходили меж матросов,
Но взлететь - ни-ни, а посопи
С нами на тахте, высь - искупи!
А то он поэт, а мы - отбросов
Вид людских и нет у нас запросов
Выспренных. А ну проснись, не спи!
Слышишь, юнга, газки не тупи.
Посмотри, каков дуб стоеросов,
В рот не хочешь взять? Жилы из тросов!
Ну тогда бессонницу терпи.
Слушай, юнга, лучше не глупи,
Ведь умрёшь один среди торосов.
***
Горе, моряк, где-то рядом
И совсем близко – беда.
Я ли совет тебе зря дам? –
Мак не коли никогда.
Быстро кайф станет обрядом,
Тайной привычкой, тогда
Из пароходства снарядом
Вылетишь ты навсегда.
Лучше на даче по грядам,
Где помидоры… Вник, да?
И, много не говоря, дом
Свой посещай иногда,
А не шампанским бодря дам,
Жди от чертовок вреда.
***
По Луне человека нога
Не ступала ещё, не ступала.
Вознесясь перед смертью, деньга
Мировая в один день упала.
Проскрипела Бодлеру стеньга:
«Брам-стеньга с бом-брам стеньгой отпала,
Льды скуют океан и снега
Их покроют – надежда пропала!
Лёд не кончится, но берега
Начинаются где? Для распала
Теперь мачта годится. Долга
Ночь полярная, спячка напала…
И лёд стиснет кораблик…» – Во лга!
Полтора ли я века проспал, а?
***
Когда усталая подлодка
Выходит из глубин морских,
На штурмане мокра пилотка,
И не о радостях мирских
Он думает, идёт молодка
Как средь соблазнов городских,
Но вот он враг, вот его глотка,
И вот душ триста нелюдских!
Выходит первая торпеда,
За ней вторая… Взрыв во взрыв!
И «Левда» топит «Автопеда»,
А то маячил, перекрыв
Огнём орудий путь эскадре…
Застынь, история, в стоп-кадре!
***
Предсуществование души
И воспоминание возможно
О жизни иной… А напиши
Сам себе письмо! Ветровспоможно
Вдруг бутылка с ним – ты не лиши
Мир надежды! – времяпереможно
До тебя – ты вновь рождён, дыши! –
По волнам дойдёт мозгоразможно,
Ибо кто же верил, что момент
Будет улучён и в нужном месте
Вынется посланье? С собой вместе –
Ты! Вот был бы лих эксперимент!
Ну а вдруг, двойник мой, ты читаешь
Строки эти и со мной мечтаешь?
***
Какая несравненная печаль –
Отказ от варианта оттого лишь,
Что авторство его, что чаш качаль:
Умалено здесь, там зато его лишь.
Стиль автора есть – под его началь
Не хочется? Тогда чего изволишь?
В одно с ним путешествие отчаль!
Но курс сменить ты капитана волишь.
Так знаешь ли кто ты? – Старый пират,
А не высокой песни переводчик,
Но Господь Бог и Сам уже не рад,
Что не заводчик, не водопроводчик,
Захватчик ты, и выкуп для тебя
Важней, чем автор, стиль в нём свой любя!
***
В кои-то веки Отец дней
Не то в конце, не то в начале
Нас посещает, но в печали
Мы и томимся всё сильней.
Душа грешна… Что будет с ней?
Стояла дева на причале,
Да только чайки ей кричали:
«Он утонул!» - и всё грустней
Девы лицо. Да, ждать честней,
Но чайки моря не молчали:
«Как немудра ты, - обличали, -
Румяны все, а ты бледней
День ото дня, стань же умней!»
И звёзды холод излучали…
***
Жизнь сложна, раз неведомо что
От неё тебе надо, живущий,
Но инстинкт, род продлить свой зовущий,
Управляет тобой на все сто.
Воспротивился зову как-то
Инок сильный Антоний, слывущий
Побеждающим похоть, пасть рвущий
Льву Самсон как, а лев знамо кто.
Сколько лишних страданий... Зато
На челне через годы плывущий
Одиссей хитромудрый в ревущий
Понт Аквинский вошёл, а в нём то,
Что искал, но не нужен Никто
Никому что-то, филин совущий...
***
Привет тебе, привет, морских путей
Отребье! Жизнь разбила все надежды,
И чтобы наготу прикрыть, одежды
Пришлось без спросу взять среди сетей
Висевшие царю своих страстей,
Плывя, он обессилел до падежды.
От эллинских богов одни к беде жды...
Ведь двадцать лет же не было вестей!
Но жизнь сложна. Приобретает новый
Она в иной эпохе оборот.
Не слаще редьки, впрочем, вкус хреновый.
Привет тебе, отцовский огород!
А Пенелопа тотчас вышла замуж...
Как поглядит теперь в твои глаза муж?
***
Предательство жены простит ли царь
Итаки, потому что ожидала
Три дня она всего, ну, порыдала,
Утешил же её лжепрорицарь:
"Убит будет твой муж!". Сладкобряцарь
На струнах и копья в кольцо кидала
Посватался, хотя она видала
Мужчин и лучше, но он был лыцарь...
А Одиссей теперь никто, богами
Наказанный за то, что исхитрил
Свой ум и Эллин Трою разорил
Благодарю коню его. Врагами
Царь проклят навсегда и у него
Нет в этой жизи больше никого...
***
Безрадостна надежда, исполненье
Которой горько - лучше умереть.
Зачем теперь в глаза жене смотреть
И мужу её? На море волненье,
Но моряки всегда нужны. Сравненье
Царя Итаки полно лишь на треть
С Сизифом, - надо же, так постареть!
Не зря в душе гнездилось и сомненье...
Но жизнь - сизифов труд и нам его
Свершать боги назначили зачем-то.
Ужель жена Сизифа лучше, чем та,
Которая живого своего
В душе похоронила дорогого,
Единственного, выйди за другого?
***
Угомонись, прозрачный как стекло
Великий Океан и Одиссея
Услышь рассказ печальный. Годы все я
Искал Итаку - время истекло,
Да солнце под конец лишь припекло.
Я думал, что войду в дом, стрелы сея,
Разя врагов... Седея и лысея,
Закончу век один. Всё, что смогло,
То и сбылось. У скорби нет исцели.
Теперь я волк, что рыскает без цели
И грабит корабли с зерном, вином
И маслом. Жизни смысл, он не в конце ли,
Достойном мужа браней? Об одном
Жалею я - о сыне мне родном...
***
Зря зверя разбудили в Шиве, зря.
Сидел бы он, короче говоря,
В позе сновидца и не раздражался,
Кино про человечество смотря.
Ни на кого бы Бог не обижался,
Когда б не Лондон. Сильно облажался
Тем англ, что пустил уточку кря-кря:
В пути, мол, Махадэва задержался
И не явился в срок. Поводыря
Нет у него во мраке, а заря
Через пол года только. Не сдержался
Чёрт сивый, сам себя к себе беря.
Корабль его в торосах льдами сжался,
А экипаж, спирт выпив, разбежался.
***
Нет пользы в парусах, обуреваем
Если корабль в открытом море, но
По водам он и масло, и зерно
Везёт, попутным ветром овеваем,
А иногда и в амфорах вино
Отменное. Испив, мы забываем
О трудностях житейских, распеваем
За песнью песнь – и радует оно!
Когда печать мы с амфоры срываем,
То год вина и место называем.
Нам, знатокам вина, не всё равно
Что в глотку лить. Поэтами бываем:
«Это прозрачно, как морское дно,
Как бездна, горьковато-солоно!» |