Она ощущает себя бесполезным ребром, бредущим по улице в яркой и модной одежде. Жена без адама - пустой обесцененный дом, а мать всё твердит о какой-то последней надежде.
Вставать по утрам и не слышать детей голоса - такие невовремя резкие, звонкие трели... Смотреть в потускневшее зеркало - видеть глаза, которые женское счастье своё проглядели.
И сердце уже разучилось спокойно любить - себя отдавая, пожертвовать собственной песней, оно продолжает устало, как маятник, бить, оно отмеряет ей жизнь с передышкой воскресной.
Направо пойдёт - попадёт в оглушительный шум безликой толпы, где она всё равно всем чужая. Налево пойдёт - в тишине убивающих дум встаёт одиночество, мунковский "крик" заглушая.
Её не учили любить, не учили отдать, внушали всегда "брать от жизни" - вот главное дело. Никто не сказал ей, что старость придёт, словно тать и съест потихоньку всё то, что судьба не доела.
Никто не сказал...и винить - никого не винит, а просто сидит вечерами над мокрой подушкой и слушает: тоненько-тоненько вьюга звенит в сосульках под крышей - единственной верной подружкой. |