Сегодня мне прилетело 56 лет. Это много. Для некоторых – слишком.
Советский философ Эвальд Ильенков, один из героев моей давно обещанной лекции (она обязательно будет, в процессе работы над ней у меня появились интересные мысли, и я решил полностью изменить структуру подачи материала), утверждал, что 55 лет – это предел. К этому времени человек полностью раскрылся и сделал всё, что мог. Дальше начинаются самоповторы и деградация. Это полностью соответствовало его материалистической концепции бытия мыслящего духа, который вечно сопротивляется энтропии и не может допустить собственного остывания. Он был последователен, и строго в этом возрасте воткнул себе в горло нож для разрезки книжных переплётов, перерезал сонную артерию и умер, конечно. Такой вот римлянин из Третьего Рима.

Да, но я сегодня уже переступил зловещий рубеж, за которым, если верить Ильенкову, только погружение разума во тьму и отстой. И чувствую, что сделал и сказал далеко не всё. А это невыполненная дхарма, она же предназначение – хуже не бывает. В общем, типичные ножницы, которые готовы искромсать всё на свете.
Как быть? Я думаю, выход один – научиться воспринимать каждый новый день как взятый напрокат или выданный мне в кредит. А значит, он должен быть до предела наполнен эффективной осмысленной деятельностью. Больше нельзя потратить его на потакание лени или спонтанно возникшим эмоциям. Время, которым я мог располагать по своему усмотрению, закончилось.
Однако из этой схемы ни в коем случае нельзя исключать восприятия нового – произведений искусства, философских идей, прекрасных пейзажей, аромата чая, промелькнувшей в толпе светлой улыбки, живого общения с людьми. И просто любви. Никакую духовную или творческую работу не получится выполнить, стиснув зубы в угрюмой решимости. Единственным критерием её эффективности является радость, которую она приносит – самое высокое и тонкое ощущение из всех доступных нам в этом мире.

Понятное дело, такая радость знакома не всем. В условиях безраздельного господства позитивистского мировоззрения некоторых корёжит от одного упоминания духа. У многих сама сфера моих интересов вызывает искреннее недоумение, граничащее с осуждением. Действительно, в их ограниченном мирке нет ничего такого.
Апология – словечко родом из древней Эллады, где оно означало речь защитника в суде. Удачные речи сохранялись и переписывались, это был целый жанр античной литературы, а наиболее яркие ораторы становились признанными классиками. Впрочем, обвиняемый всегда имел право отказаться от адвоката и произнести такую речь самостоятельно.

Апология

В остатке жизни, взятом напрокат,
Ярится торжествующее лето.
Я человек, встречающий закат,
Но помнящий о магии рассвета.

За вереницей нерешённых дел,
За длинной чередой дверей закрытых
Не вспомнить, почему я захотел
Стать голосом сгоревших и забытых.

Не первый год над бездной мы висим,
Но разве космонавт увидит это —
Как ночь на день меняя малым сим,
Вокруг оси вращается планета.

Энергии несозданных начал
Творят печальный мир, доступный взорам,
И важно, чтобы голос прозвучал
В гармонии с предшествующим хором.

Произнося решительное «нет»
Слагающим восторженные гимны,
Всегда сумеет мистик и поэт
Любить — и не искать любви взаимной.

В своём подвале, безупречный слог
Перемежая лексикой обсценной,
Я пел так долго, что в итоге смог
Не бредить залом, публикой и сценой.

Пока нам ритмы задаёт прибой,
Мы следуем движениям природы.
Так радостно смеяться над собой
И быть непозволительно свободным.

Мне ведомы роскошные места,
Но сам себе кувшин, вино и мера,
Я чувствую присутствие Христа,
И верую в себя как в Люцифера.

Скажите мне ещё, что это зря,
Борьбу со мной усильте многократно.
Над миром занимается заря.
Я вижу цель, задача мне понятна.

Пусть хочется то в Гизу, то на Крит,
Во граде Симфе, где моя квартира,
Я говорю, и небо говорит
В кромешной тьме проявленного мира.

Июнь 2024