- А знаешь, ветер - это корка ржаного хлеба. - Да как такое возможно? Откуда... - Чу, осторожно! Молчи, бога ради, и просто запомни небо... - Зачем? - Оно отобьёт охоту думать много и верно, и как следствие - нервно и скверно, а ветер равен буханке, она, как и он, свежая, как будто вчера было - режу я на столе у молочной банки, и знаю - хлебов появление, как и вихрь, сложилось на воле, в большом золотистом поле, и там... - Скажи, доколе?... Зачем ты всё время лжёшь? - И там оба склонили рожь, в которую ты уйдёшь, всё равно ничего не поймёшь, а я буду есть корку и слушать ветра за окном, у которого было вчера, за окном, у которого было "пора"... Иди, порешай задачу, а я себя не потрачу, а подумаю, как в угоду себе суммировать годы, которые мамочке, папочке, бабке с дедом да мне, их лапочке, остались на белом свете, разделить бы годочки эти, чтобы умерли разом вместе и смешались в едином тесте, из которого будет хлеб - это очень странно, но мне б и под нож не обидно, коли кто-то спробует общей доли, и шагнёт из хрущёвского метра в двуединство хлеба и ветра. |