| Immoralissimus | Дата: Среда, 18.01.2012, 19:02 | Сообщение # 1 |
 Гуру
Автор
Сообщений: 262
Награды: 1
Замечания: 0%
Статус: Offline
| АНАГРАММЫ И ЭНГРАММЫ
Термин "анаграмма" известен очень давно. Анаграммой является слово или смыслосочетание, образованное методом буквенных перестановок исходного слова, например: "топор" - "ропот". Это явление наблюдаемо во всех индоевропейских языках, а, может быть, и является лингвистической универсалией. Но есть языки - в лингвистике они называются синтетическими - в которых анаграмматический метод может иметь интересное расширение. У имён существительных и прилагательных в этих языках есть то, что я называю падежным хвостом - набором звукобукв падежных окончаний единственного и множественного числа. Примечательно, что в падежном хвосте русского языка уже содержится забавное выражение: вывих ума. Грозное предупреждение, не правда ли? Если этот падежный хвост прибавить к буквам основного имени, анаграмматическая матрица расширяется. Но не каждому приходит в голову проделать эту операцию, вот почему в лингвистике "отсутствует" целый раздел - анаграмматическое значение слова. Я взял в кавычки этот глагол, потому что, конечно, это мнимое отсутствие. Оно имеет место быть только в официальной лингвистической науке. Но есть, оказывается, в лингвистике запретная зона, охраняемая ого-го как! В неё можно попасть только со сталкером... Вот я куда сунулся со своим хорошим лингвистическим самообразованием, любовью к терминологии и классификации. На церковном языке данная область лингвистики именуется... чернокнижьем.
Прибавление к именам падежного хвоста - операция вроде простая, однако догадаться до этой простоты самому чрезвычайно непросто, а иностранцу так и вовсе невозможно, потому что для иностранца русские падежи - это головная боль. Почему же всё, что относится к этому знанию, так тщательно и ревниво оберегается не только от посторонних, но и от своих? Я теперь знаю ответ на этот вопрос: охране подлежала эсхатологическая тайна русского (и еврейского!) народа, преждевременное раскрытие которой обессмысливало национальную идею. Она же состояла в вере, что эту тайну самостоятельно раскроет некая сверх-одарённая лингвистическими способностями личность. Следует только оговорить, что тайна падежного хвоста, расширяющего в русских именах чтение их анаграмм, это лишь малая составная часть метода, являющегося тайной за семью печатями. Открытие этого расширения - всего лишь необходимый шаг, а не истина в последней инстанции.
Следующий закономерный шаг на пути к овладению методом является умение считывать звукобуквенную матрицу. Тонкость состоит в том, что здесь нет строгих правил, а есть лишь стратегии, владение которыми и сочетание которых только и могут привести к успеху в том или ином случае. Эти стратегии объективно прописаны в языке, до них можно дойти своим умом, без наставника, хотя на этом пути мне и пришлось изрядно поработать головой, испробовав и метод тыка. Имеются две основные стратегии чтения звуко-буквенной матрицы (или звениги, если вам так удобней). Первая состоит в разрешении отождествлений звукобукв: т=д, з=с, а=я, э=е и так далее. Когда я выше написал, что правила чтения имплицитно содержатся в языке, их нужно только увидеть внимательным оком, то имел в виду следующее наблюдение. Я уже не раз приводил анаграмматическое стихотворение, составленное из имени "Иисус Христос" АВЕИМОРСТУХЫ:
В тихом омуте
Ходит сом в хомуте.
Есть тот сом воров,
А есть и мусоров.
Миром смирит,
Мором усмирит.
Однако не сразу замечаешь, что в данной трактовке есть один "изъян": в матрице отсутствует звук "д", а он введён в глаголе "ходит"! Здесь возможет такой оборот мыслей: либо мы объявим стихотворение составленным не строго по правилам, а потому откажем ему в анаграмматической чистоте, либо "простим" этот изъян и тем самым создадим прецедент при толковании других имён. Конечно же, красивая загадка, содержащаяся в имени Спасителя, стоит того, чтобы разрешить отождествление "т=д"! Вот вы и ввелись во искушение, ибо на этом пути вас подстерегает лукавый... Во-первых, не все согласные одинаково полно взаимоотождествимы. Возникают вопросы: а допустимо ли отождествлять "ч=ш" или "щ-ш"? А "ж=ч"? Отождествимы ли "м=н"? А "р=л"? (что касается последнего отождествления, то в Библии даётся такое разрешение в двух формах написания имени "Велиал" и "Велиар"). Итак, стратегия звукобуквенных отождествлений в одних случаях даёт очень убедительные ходы, а в других - тоже очень, но сомнительные. Например, моя фамилия "Алексеев" не содержит звука "ф", но этот звук de facto появляется в родительном падеже, ведь мы же явно слышим: "Алексееф". Вот почему добавление в матрицу буквы "ф" является "разрешённым", тогда как если бы я вздумал отождествить "л=р" и на этом отождествлении построить стратегию истолкования, не все бы согласились с этим шагом как с "закономерным", хотя какая разница? Операция что там, что здесь совершенно одинаковая! Вот тут-то и тонко, тут-то и рвётся. Итак, стратегия звукобуквенных отождествлений в результате даёт разную степень убедительности, и это следует принять.
Справедливо задаться вопросом: а какое вообще имеет значение убедительность или её отсутствие при чтении звениг таким способом? Предварительный ответ примерно такой: если вы изберёте "правильную" стратегию, то у вас есть надежда сделать лингво-археологическое открытие (в терминологии Борхеса "хрёнир" или "ур"). Вы будете вознаграждены вашей находкой, порадуетесь ею сами и удивите других. Если же вы изберёте более радикальную стратегию, то вас может унести не в прошлое, а в будущее. Берегитесь! Как шутят в Одессе, если в слове "хлеб" заменить четыре буквы, то получится "пиво"! Используя незакономерные или "стрёмные" отождествления, вы, не исключено, тоже что-нибудь обнаружите, только это будет называться по другому: не чит, а начит. Начит может обладать самостоятельной художественной ценностью как конечный продукт вашего творческого эксперимента (в моём собрании шедевров полно таких начитов), но он будет плодом вашего субъективного видения исходного материала. Если же вы тяготеете к объективности трактовки, используйте стратегию чита. Русский язык - это машина времени, где чит уносит в прошлое, а начит - в грядущее! Так что обе стратегии хороши, но каждая по-своему. И потом, при чтении коротких матриц, состоящих из четырёх-пяти элементов, стратегия начита оказывается единственно возможной, а при чтении длинных звениг, напротив, лишние отождествления не приветствуются и стратегия чита оказывается наиболее предпочтительной.
Итак, слово в русском языке благодаря падежному хвосту о двух числах образует неполный алфавит, состоящий из инвариантной (буквы падежных окончаний) и вариантной части (буквы, входящие в данное слово). Из этого неполного алфавита можно составлять не только отдельные слова, но иногда целые речения. В зависимости от длины звуко-буквенной матрицы (звениги) может меняться метод её истолкования. Если матрица короткая, применяются операции её расширения, если длинная - сужения.
Другой метод расширения - чтение с буквенными пропусками. Например, если из букв неполного алфавита собирается недослово "са(...)ог", то мы быстро догадываемся, что это "сапог". Операция сужения, напротив, состоит в запрете на звукоотождествления и буквенные пропуски - засчитываются только те буквы, которые есть в матрице. Таким образом, длинное слово или короткое, благодаря гибкости метода мы всегда имеем к нему подход как интерпретаторы. Речение, образованное за счёт перестановок тех и только тех букв, которые есть в матрице, называется анаграммой, а то, которое получено методом расширения матрицы за счёт звуко-буквенных отождествлений или пропусков - энграммой.
Анаграммы суть частный случай энграмм. В отличие от последних они обладают максимальной "убедительностью". Я выбрал это слово, потому что иногда есть сомнение, вычитал или вчитал интерпретатор в слово тот или иной смыслоряд. Но в случае анаграмм это сомнение минимально, а в случае с энграммами - максимально. Метод расширения открывает двери интерпретационному произволу, слишком большой свободе вычитывания, которая переходит во вчитывание. Вот почему интерпретация энграммы может представлять собой чит и начит. Так вот, анаграмма - это почти всегда чит, а энграмма - чаще начит. Чит объективен, начит субъективен, здесь - истинное чтение, там - наглая отсебятина. Но уясните себе хорошенько, чем оправдывается эта отсебятина. А вдруг она представляет собой великолепный художественный образ? По сравнению а анаграммой ценность этой находки превосходит сравнение простого камня с алмазом. Операция расширения как правило применяется с целью обнаружения стихотворного зачина, операция сужения - с целью обвинения.
В силу того, что анаграмму может собрать любой школьник, этот вид читов с древнейших времён использовался в качестве уличения и обличения. Например, в имени "Борис Николаевич Ельцин" есть анаграмма: "Б.Н.Е. накануне выборов убил маму и набрал очки" И вот, накануне вторых президентских выборов умирает мама Б.Н.Е. Вся страна голосует из соболезнования к новому Нерону. И Ельцин побеждает Зюганова. Но какой ценой! Ельцина обличил я. Его тут же убрали с поста. Посмотрите, какое это сильное политическое оружие, анаграмма имени. Но есть ведь ещё анаграммы стран, городов... И что лондонцы будут делать а анаграммой : "Доведено медведем до ведома Вадима: Лондон над миной ада (атомной миной)". Эту игру потому и запрещают, что она - оружие.
Но вместе с тем она же неиссякаемый источник вдохновения. Если использовать её в мирных целях, то ничего больше не надо, ни телевизора, ни казино - сиди, играй. Это - игра в бисер. Возможность двойного использования игры обусловила не только её запрет, но и разрешение в виде исключения. Мне, честно говоря, использовать игру как оружие неинтересно, если я и прибегаю к мечу, то не по своей воле, а в силу обстоятельств. Я, таким образом, идеальный игрок. У меня даже сложилась черта характера - амнезия на имена-отчества-фамилии. Я стараюсь их не запоминать или путаю, вместо того чтобы сразу лезть и смотреть, а что там в человеке? Потому что взгляд чтеца - это взгляд Вия. Зная силу своего взгляда, я им ни в коем случае не злоупотребляю. Если только меня не достали. Игра мне интересна в первую очередь как игра, а не как инструмент сведения с кем-то счётов. Я похож на кота Леопольда из известного мультисериала, чей девиз: "Давайте жить мирно!" Игра - это башня из слоновой кости, а обвинение или уличение - суетная политика. Только бывает и так, что сама игра заставляет заниматься политикой и красота есть как политический артефакт.
Представьте себе книжный магазин. На витрине стоят книги, которые всем бросаются в глаза. Это - анаграммы. На полках стоят книги, пользующиеся спросом. Это - энграммы с буквенными отождествлениями. Но есть ещё букинистический отдел, где нужно долго рыться. Это - энграммы с буквенными пропусками. Но книга, которую вы купите, может оказаться не на витрине и не на полке, а именно в этом развале. Поэтому не суть важно, откуда вычитан образ (или даже он не вычитан, а вчитан), главное, что найдено нечто нетривиальное. Конечно, идеальный случай, когда мощный образ скрыт в слове полностью или частично анаграмматически. Например, название "Цветы Зла" таит в себе анаграмму: "Есмь змий, отец зла..." и эхо-рифму: "старого козла".
|
| |
| |
