Минувшее кроется в будущем, словно война, которая теплится в наших звериных зрачках. Предметы давно потеряли свои имена - и мы нарекли их другими... Но горечь и страх - ожившие тени былого - они не уйдут: они ещё слышат дыхание прошлых имён; бесстрастный звучит камертон, призывая на суд; и каждый ещё не рождённый уже осуждён на эти - по вещему Фрейду - подспудные «я», на это скольжение знаков событий и мер по предотвращению собственного бытия, на это кружение, это смешение сфер чужих интересов... И радостно бдит вороньё совсем недалече, коль ты, безоружен и наг, принёс в этот мир свою плоть; и вкушает её меняющий лики досужий любой хронофаг... И даже когда различишь в знаменателе ноль - сумеешь понять ли придуманный дьявольский ход: в итоге простого деления тёмная голь имеет иллюзию вечности в слове «народ»... Но тщетно бежать от тщеты: в лучшем случае ты, сто раз возвратившись из битв - со щитом, невредим,- в сто первый на нём возвратишься из сечи; щиты куда долговечней твоей протоплазмы. Засим и правда, которая дольше мгновения, - ложь, набор аберраций, игра подсознания, навь. Из этой овчинки доноса и то не сошьёшь, чего не сказать о богатстве аллюзий. Представь: на утлом судёнышке некие чудики (но отважные хлопцы), покинув свои города, поплыли в Колхиду искать золотое руно - и дальше по тексту... Но с кем это было? Когда? За тьмою редакторских правок уже не узнать: герои давно потеряли свои имена - и мы нарекли их другими. Лишь чёрная гладь Эвксинского Понта безмолвно вздымает со дна ожившие тени былого, щепу, черепки, оружие, кости, обмылки старинных монет. Рукой зачерпнёшь - и, как кровь, солона, из руки струится великая тайна всего, чего нет...
0
