Она – гетера знакомая – и через веер,
вдруг осененная в университетском размахе,
мурлычет ему, незнакомцу: «ах, доформенность Клее»
и переспать намекает… под музыку Баха.

Он не понимает и морщится, но доволен.
Она бледна и курит так много – совсем как Владивостока
весна; вообще на весну похожа – от боли,
что где-то глубже простого нервного тока.

Она в черном платье стянута, с белым цветком в волосах,
и этот цветок аномии снова и снова срывая,
целуешь молчание, кричишь, что все угасает.
И даже ночь потеком на тротуаре рыдает.

Пытаешься встать. Удачно. И на такси:
так получается, что с цветком подобие Прометея
встречаешь знакомого за рулем – Сизиф! -
точнее подобный. Не очень умна затея.

Потом – на столе бумаги; и «траффикинг» -
новую монографию дочитывая про работорговлю,
уже засыпаешь, но нет , не как обычно один,
а с чем-то доформенным, что можно назвать любовью.