потому ни лица,
ни другого чего
я не помню, малыш;
но с другого конца
(нет, не мира сего)
мегаполиса лишь

я взываю к тебе
безо всяких причин
и особых надежд.
Не в твоей ли судьбе
было столько мужчин
без имён и одежд?..

У меня на плече
не рыдала ты. И
даже пьяной пьяней...
Я - не более, чем
завсегдатай твоих
голубых простыней.

Бесконечно далёк
(никого не виню)
и бессмысленно рад...
Так летит мотылёк
на потеху огню.
Так спускаются в Ад.

Пережги, переплавь
невесёлые сны
на любовном одре,
раскатай эту явь
на осколке Луны
да пусти по ноздре,

отправляясь в полёт
в запредельную даль,
улыбнись напослед.
Это твой стихоплёт,
неудачник и враль
посылает привет,

опускаясь на дно,
познавая распад,
торопясь поскорей...
Здесь уже всё равно,
кто ты - червь шелкопряд
или жук скарабей;

мы уже спасены,
вдоль широкой реки
мы куда-то бредём
у исхода весны
у обрыва строки
под холодным дождём.

2010