Вздор рифмы, вздор стихи! Нелепости оне!..
К. К. Случевский
Сайт высокой поэзии
Регистрация | Вход Поэтический воляпюк. - Форум поэтов  
  • Главная
  • Авторы
  • Блог
  • Форум
  • Видео
  • Аудио
  • Фото и арт
  • О сайте
  • Ссылки
  • [ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS]
    • Страница 1 из 1
    • 1
    Форум поэтов » Литературный раздел » Эссе и прозаические миниатюры » Поэтический воляпюк. (Статья 15-летней давности, но до сих пор актуальная)
    Поэтический воляпюк.
    vigovskyiДата: Вторник, 27.12.2016, 01:46 | Сообщение # 1
    Автор
    Сообщений: 10
    Награды: 0
    Замечания: 0%
    Статус: Offline
    В прошлом году (2000-2001?.. - прим. автора) на сайте «Стихи.ру» была размещена статья Илоны Якимовой (Санкт-Петербург – Гатчина) о творчестве Ербола Жумагулова –молодого автора из Алматы,
    ныне проживающего в Москве.
    Эта статья - свидетельство того, что даже талантливому критику лучше всего удаются рассуждения об авторе, в отношении которого применяется категория «нравится».
    В общем, это естественно и справедливо - если есть выбор, зачем же писать о том,
    о чём писать НЕ интересно? Что именно интересно Якимовой в творчестве Жумагулова,
    сама она достаточно полно объяснила в своей статье. (Желающих полностью ознакомиться со статьёй И. Якимовой и творчеством Е. Жумагулова отсылаем к соответствующим интернет-ресурсам).
    На мой взгляд, Жумагулов интересен в первую очередь постольку, поскольку
    является характерным представителем авторов, использующих в своём творчестве
    некую сумму ремесленных приёмов и мировоззренческих стереотипов, с полной
    уверенностью в том, что именно эти приёмы и стереотипы являются сутью поэзии.
    Я лично их уверенности не разделяю, и потому склонен оценивать их творчество с не меньшей, чем Якимова, пристрастностью, но в обратной - по её же словам - полярности.
    Авторов подобного рода много, даже излишне - опять-таки с моей точки зрения, - но
    сначала повторим сказанное Якимовой непосредственно о Жумагулове.

    Якимова признаёт «ученичество Ербола» - выраженное в наследовании культурных традиций и интонационной окраске текста, но вместе с тем утверждает, что это - не главное, а главное - собственный голос автора (который, по мнению критика, заметнее всего в лирике - «наиболее искренней части монолога Ербола»).
    Следующее утверждение: Жумагулов «монологичен». Потому, что одинок.
    Одинок же он - сознательно: «поэт обязан быть одинок».
    Ербол неуютно чувствует себя в мире. («В безжалостной реальности»).
    Скрывается от реальности за «тонким полотном стиха».
    У Жумагулова есть - грусть, страх, тоска, боль. Причём боль - «прошлая, а значит, могущая быть переработанной в произведения искусства». В стихах Жумагулова «зачастую важнее эмоциональный всплеск, а не содержание». «Эпицентр поэтического миропорядка» Жумагулова - Любовь и «собственный гений». (Про «гений» Жумагулова распространяться не буду, это слишком уязвимое место автора - и большинства авторов, тут Ербол не оригинален). Любовь, конечно же, несчастная - ведь счастливая крайне редко становится «эпицентром поэтического сознания».
    Всё это действительно так.
    Но само по себе осознание несчастной любви не делает человека поэтом.
    Так же, как и «эмоциональные всплески», грусть, тоска, печаль и боль - в том числе и пережитая, следовательно, «могущая преобразиться в произведение искусства» - так же, как и страх перед миром, и одиночество. Хотя всё это может сделать поэтом.
    По сути, в статье Якимовой показано и доказано только лишь то, что Жумагулов
    хочет стать поэтом и прилагает к тому немалые усилия.

    Что нужно для того, чтобы его хотение осуществилось? - нужно, чтобы его «эмоциональные всплески» и содержание (пусть даже «не важное» в сравнении в этими «всплесками») воплотились в соответствующую форму - поэтическую.
    Пока нет этого воплощения, слияния - нет и поэта, есть только желание, «эмоциональные всплески», и «не важное» (или даже неважное) - увы! - содержание...
    В качестве примера такого воплощения Якимова приводит стихотворение
    « Я простыл. Ты в Германии. Снова не до письма...»
    («Одно из сильнейших» - по мнению критика). Если говорить о нём всерьёз как о сильнейшем - придётся считать, что в нём наиболее полно слились форма и содержание (пусть даже «не важное») и всё это как следует приправлено «эмоциональными всплесками».
    Приведу его полностью.

    Я простыл. Ты – в Германии. Снова не до письма:
    стыдно ровно настолько, насколько неровен снег.
    Эпидемия гриппа. Безденежье. И зима,
    подмененная тем, чем за дверью продолжен век.

    Ощущение сырости: в горле, в носу, в себе,
    исключает улыбку, беззубость сопливых кровель
    намекает на март, и сорвись я на Кок-тюбе,
    наблюдал бы за городом, стоя с домами вровень.

    Отдаление не убивает в деталях ценность,
    потому, как, само по себе, отдаление суть деталь
    сумасшедшего утра, привычно густая таль –
    отдаление от зимы. Помни, несовершенность

    наших дней не в отсутствии перемен,
    а в неясности их. Пустота по – поверь – большому
    счету – излишество: воздуха, эха, стен,
    жестов, слов, и т.п. Редко, когда такому

    человеку, как я, удается поймать удачу,
    стать счастливцем, согреться ладонью Ники,
    впрочем, важно ли это – езжай я вчера на дачу,
    то сморкаться бы мне с веранды на куст клубники,

    но до дачи – полдня. Пью шестую бутылку пива,
    ем, не морщась, лимон, измеряю температуру
    батареи, стекла, подоконника, рамы, стула,
    пары кресел, дивана, и фото, где ты красива.

    Скоро лето. Я болен. Я жду тебя этим летом –
    в одаренности всем без разбору дарить тепло
    проку нет – и со взглядом анахорета
    никого не тревожу. Язык, нисскользящий по

    вертикали любимой, уверен, что лишь дыра
    обладает взаимностью, той, что порой без слов
    объясняется стоном. Простынь я позавчера,
    то сегодня, пожалуй, лежал бы почти здоров.

    Не вини за спокойствие, лежа в сухой постели…
    Равнодушие – тоже чувство, и вряд ли кто застрахован
    от не-нежности и не-любви. Нынче под полночь снова
    я признаюсь тебе в любви в душном плену борделя,

    мысленно представляя, что август уже возник,
    ты приехала, и, до корней перекрасив волос,
    что-то шепчешь с немецким акцентом, лик
    твой немного бледен, немного печален голос…

    Но оранжевый свет даст мне знать, что на самом деле
    это март, а не август. Шалава, одевшись живо,
    хрипло скажет «до встречи», умри я на той неделе
    под вечерним трамваем – нос бы не заложило…

    Выскажу несколько замечаний об этом стихотворении - следуя первому впечатлению и не вдаваясь в подробности. Ради собственного удобства начну с конца текста.
    Первое замечание относится к «не важному» содержанию: шалава, «одевшись живо», говорит: «до встречи» - а лирический герой так и лежит голый? Так и пойдёт домой? Раз дело происходит «в борделе»? Похоже всё-таки больше на то, что «шалаву» пригласили на дом - после «отработки» оделась, попрощалась и уходит. (Кстати: живо - заложило. Едва ли это рифма).
    «Оранжевый свет» - признак марта - в августе невозможен? Почему?
    Август - «возник»?
    «Перекрашенный до корней волос» - если бы это было единственной небрежностью в тексте!
    «Шепчешь с немецким акцентом»? Трудновато шептать с акцентом.
    Что-то в этом есть нарочито-театральное. Стихотворение же - в целом - претендует на серьёзность.
    «Лёжа в сухой постели» - странное уточнение. Что, приходилось лежать в мокрой?
    «Душный плен борделя» - см. выше, противоречие, неувязка. Но если даже и так - действительно бордель - то в этом словосочетании явно присутствует негативная коннотация. Но стоит ли жаловаться - в бордель силком, что ли, затащили?
    «Дыра обладает взаимностью» - «той, что порой без слов/объясняется стоном».
    Взаимность объясняется, в смысле - говорит, выражает свои мысли? Странно для
    взаимности - существительного неодушевлённого.
    Или её - взаимность - кто-то объясняет? Кто? И - раз уж дело дошло уже до «дыры» -
    что тут объяснять? То, что всё это - не изнасилование?
    И в этом случае стон объясняет, скорее... интенсивность взаимодействия с «дырой»?..
    (Пытаясь объяснить рискованные - мягко говоря - «пассажи» автора, довольно трудно
    самому не перейти известных границ).
    Нет проку «в одарённости всем без разбору дарить тепло» - о чём речь? Лето, что ли,
    дарит тепло всем без разбору - но без «тебя», которую «жду», всё плохо, «проку нет»?
    Так если лето дарит тепло - ему и судить о том, есть прок или нет. Т.е. могло бы судить -
    если бы было одушевлённым.
    Или лирический герой дарит тепло всем без разбору? А потом с досадой констатирует, что в этом «проку нет»? Но это неприлично и просто неумно: создавать самому себе проблемы и затем на них жаловаться. В общем - в огороде бузина, а в Киеве дядька...
    «Со взглядом анахорета/Никого не тревожу...»?..
    («Чудовище, гроза вершин, с ужасным задом,/Схватило нёсшую кувшин с прекрасным взглядом»).
    Про «додачу» («до дачи полдня») - нужно ли говорить?
    И сожаления - о чём? О том, что не приходится сморкаться на куст клубники? А так хотелось!
    «Согреться ладонью Ники» - имеется в виду, надеюсь, богиня победы Ника?
    Лично мне не составило труда догадаться, - но вообще читатель догадываться не обязан.
    А если не догадается, о какой/каком Нике тут идёт речь - тогда что подумает?
    «езжай я вчера на дачу» - отметим и эту небрежность.
    После шестой бутылки пива лирический герой начинает измерять температуру
    у мебели. Якимова объясняет это следующим образом: мир болен, ведь он «препятствует влюблённым быть вместе»; сам же лирический герой нормален. Ой ли?! Мир ничему не препятствует - по крайней мере, об этом ничего не сказано в тексте: ни о том, что мир «загнал» ЕЁ в Германию (разлучив с НИМ), ни о том, что мир «загнал» ЕГО в бордель. (Вспоминается: мужик-то умён, да мир дурак). Объяснение усложнённое, читателя вряд ли убедит. Читатель, скорее всего, выберет объяснение самое простое (и самое вероятное – дабы «не множить сущности без необходимости») - «шестая бутылка пива». Тогда, может, вместо «шестую» лучше было бы написать «восьмую»? Всё как-то извинительнее, и в размер входит.
    «Пустота», оказывается - излишество (стоит двоеточие, т.е. излишество ЧЕГО?) воздуха, эха, стен, жестов, слов и т.п. Да ещё и «по большому счёту». То есть, когда много стен, воздуха, слов - возникает пустота. Абсурд, разумеется. Но автор «так видит».
    Может быть, он создал тут яркий образ - и тогда абсурдность отходит на второй план?
    Поищем: «воздух», «эхо», «стены», «жесты»... Примитивное перечисление, ворочание инертной словесной массы. Да ещё какое-то «и т.п.»
    «густая таль» - сомнительно (непонятно и случайно).
    «Отдаление» и т. д.
    Вот что это значит: отдаление от зимы является деталью сумасшедшего утра, и эта деталь не убивает ценность других деталей. Можно, можно докопаться до смысла!
    Но ведь поэзия - это не то, когда хочется написать, а то, когда не можешь не написать.
    Что же - автор не мог не написать ЭТО? По-моему, ему просто захотелось поразить читателя чем-то похожим на глубокомысленное изречение. Особенно умиляет это «суть». «Помни, несовершенность наших дней не в отсутствии перемен, а в неясности их...» -
    то же самое дутое глубокомыслие - вполне в духе того, у кого автор унаследовал «интонационную окраску текста».
    «Сорвись я на Кок-тюбе...» - погиб, наверное? Душа - может быть! - парила бы и выше домов. Но «стоял бы с домами вровень» значит: стал бы ростом с дома, вырос.
    Сырость в горле и носу - не есть сырость «в себе»? А где тогда находятся горло и нос?
    Зима подменена там, чем за дверью продолжен век. И чем же он продолжен?
    Насколько неровен снег? А насколько он неровен? Может, герою ОЧЕНЬ стыдно?
    Совершенно необязательное, случайное - так выскочило - сравнение степени стыда
    со степенью неровности снега. С тем же успехом можно было написать: насколько
    светел день, или - насколько темна ночь, или - насколько душен (свеж, прозрачен,
    дымен, сладок) воздух…

    Такое вот можно произвести «раздёргивание стиха на волокна подкладки» (И. Якимова)
    По мнению Якимовой, при этом происходит «утекание магии сквозь пальцы» - это, мол, побочный эффект всякой критики. Во-первых, не ВСЯКОЙ критики.
    Во-вторых, магия утекает, когда есть чему утекать. Есть же далеко не всегда.
    Пристрастность со знаком «плюс» оказывает критику дурную услугу: когда он видит явную бессмыслицу у автора, которому симпатизирует, то не верит сам себе, думает: «видно, тут какой-то скрытый смысл - раз явного не видно!» И начинает этот смысл искать. Это похоже не поиски Марианской впадины в высохшей луже - результат легко предсказуем. И тогда критик эту впадину начинает выкапывать сам - да потом ещё и водой наполнять - а после замечает: «возможно, сумма извлечённого мною из четырех строк значительно превышает объективный минимум, вложенный в эту строфу автором...» Возможно.
    Тут же - замечание о капризах подсознания, в том смысле, что «порой перо автора больше знает о его замыслах, чем он сам». Бывает. Но тот ли это случай? И по чему нужно судить автора: по тому, что он хотел написать, или по тому, что у него написалось? Есть такая точка зрения: всё, что автор написал – хорошо, и при этом не важно, что именно он хотел написать. Потому, что автор – талантлив. А талантлив он потому, что «мне нравится».
    И неважно, что он пишет всё, что спонтанно приходит ему в голову, что диктует ему в каждый отдельный момент левая пятка или правый мизинец. Разумеется, такую точку зрения всерьёз обсуждать излишне.

    Можно задать два вопроса (и ответить на них).
    Вопрос первый: присутствует ли в данном тексте поэзия?
    Учитывая старательность автора и надеясь на то, что со временем «терпение и труд всё перетрут», можно, конечно, выдать аванс и допустить, что поэзия всё-таки
    присутствует - правда, в гомеопатических дозах и, так сказать, факультативно...
    (В своё время В. Соловьёв писал о стихах Брюсова, что если, мол, автору лет
    16 - возможно, будет из него толк, а если лет 20 - то «какие бы то ни было надежды
    уже неуместны». Сейчас, правда, время другое. Надеяться можно ещё лет десять).
    Вопрос второй: является ли данный текст состоявшимся стихотворением, иными словами - плывёт ли кораблик?
    Нет, конечно. С таким-то количеством течей и пробоин - попробуй, поплыви…

    Речь идёт, собственно, не только и не столько о Ерболе Жумагулове. Возможно, он действительно талантлив. Просто рассмотренный текст (с моей точки зрения) никоим образом об этом не свидетельствует. Но отсутствие положительных выводов на сегодня не есть отрицательные выводы навсегда. Вдруг Жумагулов завтра напишет
    действительно талантливое стихотворение? А может, он уже давно его написал (и даже два) - просто не успел ещё опубликовать?

    Речь идёт, скорее, о неком «поэтическом воляпюке» - усреднённой и общедоступной
    манере стихосложения и мышления, широко распространённой среди жителей бывшего СССР, владеющих русским языком и имеющих образование «не ниже среднего». Иными словами, имеются в виду все те, кто хотя бы на полголовы превосходит интеллектом и начитанностью пьяных пэтэушников.
    Такая манера кажется многим авторам современной и доступной. Она идеально подходит тем, кто ещё не знает, что такое стихи, но уже решил их писать.

    Состоит она в следующем.
    Берется - в абсолютном большинстве случаев - трёхсложный размер. Авторы объясняют свой выбор тем, что для русского языка он наиболее естественен (в русском языке, действительно, ударным является - в среднем - каждый третий слог). При этом
    стих составляют из большого числа стоп - четырёх, пяти, даже шести. Так проще
    «вбить в размер» практически любое слово - т.е. отпадает необходимость строгого
    лексического отбора. Тут, конечно, не избежать пиррихиев и спондеев - ну да это не беда.
    Отдельные «пустоты» (если вдруг слога не хватило) легко заполнить всякого рода вводными-модальными-энклитиками-проклитиками-междометиями, вплоть до «русского неопределённого артикля бля». (Что-нибудь вроде: «трансцендентальная,
    блин, апперцепция..» - четырёхстопный дактиль. Или: «дихлОрдифенИлтрихлормЕтилметАн...» -
    ЭТО при большом желании можно назвать четырёхстопным амфибрахием...)
    Если автор не может внятно изложить свою собственную мысль в пределах отдельного стиха (имеется в виду строка стихотворения), или соразмерно распределить её между двумя (и более) стихами (очевидно, что в таком случае она лучше воспринимается, - поэтому именно так и следует поступать),- он ломает её где попало, переносит обломок в следующий стих и называет анжабеманом, самоуверенно кивая при этом на именитых предшественников (особенно - лауреатов престижных литературных премий). С тем же успехом он мог бы кивнуть на Тредиаковского или Кантемира - но последние, в отличие от первых, вовсе не считали, что перенос украшает стихотворение, является его достоинством. Анжабеман допустим, когда он возникает как результат сознательного приёма (чаще всего для создания игрового момента) - а не тогда, когда автор вынужден к нему прибегать ввиду своей технической беспомощности и косноязычия. Или из желания имитировать чужой стиль (достоинства которого зачастую весьма спорны).
    Инверсии - отличительный признак поэтического языка. Но когда стихи норовят сделать сплошь из отличительных признаков - становится грустно.
    Если автору удаётся-таки внятно изложить свои собственные мысли - он горд. Как же! - «лучшие слова в лучшем порядке». Если же написал ахинею - тоже горд: это, извольте видеть, «поток сознания». И в том и в другом случае автор считает свою позицию неприступной. Особенно во втором случае: достоверность описания «потока сознания» проверить невозможно. С моей же точки зрения, всё это не более чем игра краплёными картами.
    Поскольку мысль (и предложение) у таких авторов ломается где попало - в конце стиха встаёт совершенно случайное, требующее рифмы, слово (часто даже не слово, слог). Отсюда - случайность рифм, их необязательность.
    Если автор не может найти более или менее точную рифму, а неточную употреблять не хочет (потому что - сколько же можно?) - он запросто использует иностранное слово. Заодно создаётся видимость эрудиции. Часто в одном и том же стихотворении мелькают
    и мифологические герои, и современный сленг, и термины из самых различных областей
    деятельности и знания. Такой язык чаще всего обличает людей, чьё образование сводится
    только к чтению словарей и энциклопедий – без всякого разбора. Мне кажется, что составление кроссвордов таким авторам более прилично, чем писание стихов.
    Впрочем, это общие места постмодернизма.
    Стихотворение обычно выходит большое. Не потому, что автору есть что сказать (много и/или о многом), даже не потому, что он просто хочет много сказать, - но потому, что иначе не получается. Случайная рифма требует хоть какого-нибудь логического обоснования, так что приходится автору что-то дополнять, уточнять, разветвлять и ломать сюжет (если он вообще там есть), забираться в дебри придаточных предложений, нанизывать падежи - в общем, пытаться выплыть во что бы то ни стало. В результате стихотворение, как правило, не заканчивается автором, а издыхает само, под собственным весом.
    Авторы этого рода также не могут обойтись без мистифицирования читателя - любой ценой, в том числе ценой затемнённости и даже полной утраты смысла. Опять вернусь к Жумагулову, ещё раз заметив при этом, что дело, собственно, не столько в нём самом...
    «Поэзия Ербола Жумагулова, - пишет Якимова, - значительно более мистифицирует, чем проясняет, но и мистифицирует не настолько, чтобы полностью скрыть в потоке словесной игры смятённое сознание одинокого человека». Иными словами: то, что мистифицирует - скорее плохо, но хорошо, что хоть не совсем скрывает «в потоке словесной игры» то, что она - поэзия - собственно, должна была показать. Должна - а иначе зачем было городить огород? Здесь достоинство усматривается в умеренности недостатка. Но с каких пор плохое становится хорошим только оттого, что поблизости можно найти худшее?!

    Остаётся, как было уже сказано, надеяться только на то, что автор рано или поздно
    заговорит собственным голосом. Но надежда эта слаба. Жумагулов далеко не худший из подобного рода авторов. По крайней мере, он достаточно искушён в версификации - пусть
    достаточно специфической, присущей именно этому авторскому кругу. Если он сумел освоить это - вполне возможно, сумеет со временем освоить и то, что нужно.
    Но жумагуловых «и здесь неплохо кормят».
    Попытайся он - да и любой другой, подобный ему - отойти от использования укоренённых шаблонов, он будет подвергнут обструкции своими же «коллегами по цеху».
    Пока он «один из» - он не опасен, «свой парень», «тоже талант». Но если попытается
    заговорить своим голосом, то вдруг станет просто - т.е. действительно! - талантом?!
    Мастерство познаётся в ограничении – истина старая и бесспорная.
    Для обретения своего голоса автору просто необходимо отказаться от поэтического воляпюка, прийти к чёткости и простоте выражения смысла (внешнего, конечно; в настоящем поэтическом произведении глубинные смысловые пласты необходимо присутствуют), отказаться от намеренного усложнения формы. После всего этого послушать: осталось ли хоть что-нибудь? Есть ли хоть какой-нибудь звук? Если Жумагулов пойдёт на это, и его стихи всё равно будут волновать, «задевать», «звучать» – значит, в них действительно есть поэзия. Пока же автор дорожит мнением своих «заклятых друзей», его поэтические перспективы смутны и безрадостны.
    Прекрасно отдаю себе отчёт в следующем: во-первых, моё личное мнение не может быть
    обязательным для всех вообще, и для Жумагулова в частности.
    Во-вторых, если даже Жумагулов и его коллеги признают справедливость моих доводов,
    они, скорее всего, их намеренно проигнорируют – из духа противоречия и своеобразно понятого чувства творческой независимости. Для них важнее казаться оригинальными
    и независимыми в глазах своих друзей-графоманов, чем в самом деле писать хорошие стихи.
    Что ж – каждому своё.

    Код для вставки анонса в Ваш блог
     
    Профиль   Страница  
    zvezdinkaДата: Среда, 28.12.2016, 06:09 | Сообщение # 2
    Автор
    Сообщений: 246
    Награды: 1
    Замечания: 0%
    Статус: Offline
    Да, с тех пор мало что изменилось, только "беспроигрышный стиль" сейчас другой: текст сплошняком, без разбивки на строки (в лучшем случае разбит на абзацы для удобочитаемости), побольше красивых, но хаотично разбросанных образов, вместо рифмы можно обойтись ассонансами. Добавить по вкусу осень/одиночество/заевшую бытовуху/несчастную лубоффь - и покатит всегда и везде.

    .
     
    Профиль   Страница  
    scivarinДата: Среда, 28.12.2016, 10:55 | Сообщение # 3
    Руководитель проекта
    Сообщений: 548
    Награды: 9
    Статус: Offline
    Да, сейчас все еще проще и примитивней - нельзя же постоянно эксплуатировать находки Бродского.
    Статья хорошая, по большинству вопросов с автором согласен.
    Хотелось бы только вступиться за инверсию. Злоупотребление любым техническим приемом, как правило, не сулит тексту ничего хорошего. Я понимаю, что автор говорит о неумеренном использовании инверсии, превращающей поэтическую речь в бессмысленное бормотание, и тут я его поддерживаю. Но есть же и другая крайность - сознательно отказываться от инверсии даже в том случае, если она удачна, если она интонационно и мелодически обогащает текст. Или, скажем, интересна с точки зрения литературной стилизации. Так можем ли мы согласиться с тем что использование инверсии - это дурной тон?
    То же касается анжабемана. На одном и том же инструменте разные музыканты могут сыграть очень по-разному.
    Еще один важный вопрос:

    Цитата vigovskyi ()
    Если автор не может найти более или менее точную рифму, а неточную употреблять не хочет (потому что - сколько же можно?) - он запросто использует иностранное слово. Заодно создаётся видимость эрудиции. Часто в одном и том же стихотворении мелькают
    и мифологические герои, и современный сленг, и термины из самых различных областей
    деятельности и знания. Такой язык чаще всего обличает людей, чьё образование сводится
    только к чтению словарей и энциклопедий – без всякого разбора. Мне кажется, что составление кроссвордов таким авторам более прилично, чем писание стихов.
    Впрочем, это общие места постмодернизма.

    Эрудиция, если вкратце, сумма накопленных знаний, а интеллект - средство, при помощи которых человек этими знаниями пользуется. Если интеллект развит умеренно, а эрудиция преимущественно черпается из просмотра порталов в Инете, то получаются такие перлы интеллектуальной поэзии, над которыми мы уже посмеивались на этом форуме
    .
    Средство от всего этого очень простое - мысль. В стихотворении заключается мысль, поскольку это сообщение, если уж вообще не заклинание. Когда мы видим текст, в котором отсутствует сообщение, зато много наукообразных слов, мы можем предположить, что автор это текста - попугай.
    Почем-то я думаю, что проблемы поэзии последних десятилетий лежат совсем не в области поэтической техники. Тем не менее, эти темы также абсолютно необходимо обсуждать, иначе стихосложение в самое ближайшее время вообще может быть утрачено как один из изобразительных языков искусства.
    Спасибо за статью!
    Если автор не возражает, я предлагаю переместить ее в раздел "Вопросы поэтического мастерства", которому она идеально соответствует по тематике.
     
    Профиль   Страница  
    Форум поэтов » Литературный раздел » Эссе и прозаические миниатюры » Поэтический воляпюк. (Статья 15-летней давности, но до сих пор актуальная)
    • Страница 1 из 1
    • 1
    Поиск:

    Яндекс.Метрика
    Copyright Сайт высокой поэзии © 2009-2024 18+ При использовании материалов гиперссылка на сайт обязательна Хостинг от uCoz