А вот стихотворение В. Брюсова, навеянное этим сонетом Бодлера:

Встреча

О, эти встречи мимолетные
На гулких улицах столиц!
О, эти взоры безотчетные,
Беседа беглая ресниц!

На зыби яростной мгновенного
Мы двое - у одной черты;
Безмолвный крик желанья пленного:
"Ты кто, скажи?" Ответ: "Кто ты?"

И взором прошлое рассказано,
И брошен зов ей: "Будь моей!"
И вот она обетом связана...
Но миг прошел, и мы не с ней.

Далёко там, в толпе, скользит она,
Уже с другим ее мечта...
Но разве страсть не вся испытана,
Не вся любовь пережита!

Во времена Брюсова ещё не было стихотворного перевода как науки, зато были образцы перевода вольного ("Памятник" Пушкина - вольное переложение оды Горация "К Мельпомене"), как, впрочем, и очень точного, из Парни, из Гёте (сцена из "Фауста" просто великолепна! Вот бы весь "Фауст" так перевести, по Пушкинским лекалам - отличная идея! Немецкий попробую... Кто бы выслал подстрочник?). Так что Брюсов следовал здесь традиции вольного переложения. Но в наши дни стихотворный перевод стал не просто наукой - он претендует на статус новой религии. Речь идёт о метампсихозе в самом что ни на есть научном понимании феномена.

Бульвар вокруг меня шумел, пошл и поган.
Высокая и тонкая, под чёрной
Вуалью женщина прошла, рука в узорной
Перчатке, держа трен с фестоном, балаган
Вокруг себя не видя толпы вздорной.
Остановившись, я, как старый интриган,
Глаз небо зыбкое, где зреет ураган
– Иль наслажденье? – пил с влюблённостью покорной.
Блеск молнии и… ночь. Сверкнувшей красоты
Миг зародил во мне тоску по счастью, в жизни
Так редкому, увы. Мне встретишься ли ты
Опять, пускай не здесь, а там, в святой отчизне?
Не знаю я кто ты, зачем и куда шла,
Но я тебя любил – ты это поняла!

Перевод Левика всегда казался мне слишком красивым, если так можно выразиться. В нем не хватает искры, которая возникает при встрече взглядов. Поэтому я поместила рядом стихотворение Брюсова "по мотивам", в котором как раз этот момент и описан, тоже довольно выспренно, но все же...
А у Вас это просто класс! -
Остановившись, я, как старый интриган,
Глаз небо зыбкое, где зреет ураган
– Иль наслажденье? – пил с влюблённостью покорной.

В последней строке Вашего перевода нет сослагательного наклонения - это опечатка или так и должно быть?

Нет, это не опечатка. Конечно, дурак может понять этот стих превратно по причине своей испорченности, но это очень по-бодлеровски: объединить возвышенное прчтение с низменным. В одном из сонетов, например, он употребляет словосочетание famme sterille, которое можно понять как "бесплодная женщина" и как "неплодная женщина". В зависимости от прочтения смысл всего сонета меняется диаметрально. Тот, кто видит в поэте испорченность (ах, такую простительную!) выбирает первое чтение, тот кто видит святого (византийского юродивого) - второе. Да, в сонете - самый сильный образ - это "глаз небо зыбкое, где зреет ураган". Так и ждёшь в этом взоре молнию! Тут же вспоминается: "Грозна, как полки со знамёнами" (Песнь песней). Я называю такие находки конбиблеизмами. О, как украшает женщину грозный взгляд! Неслучайно у нас (и у французов, кстати) символ войны - это женщиа с мечом. Это вам не задрапированный в хламиду Маммона с сисечками и факелом, принимающий вид Ангела света! Каков народ - таков и архетип, короче.

задрапированный в хламиду Маммона с сисечками и факелом, принимающий вид Ангела света

Лучшего определения статуи Свободы я не встречал

Да, "глаз небо зыбкое" сильный образ, но и "старый интриган", на мой взгляд, хорошая находка, которая придает достоверности, конкретизирует и оживляет картинку.

Оля, я к тебе когда-нибудь приставал? Я приставал только к своей Мурке, да и то платонически. Как дела на сайте, есть ли новости о Легионе? В середине октября в Саках пройдёт тусовка, на которой соберутся пишущая стихи братия со всего Крыма. Я буду снимать это событие. Хорошо бы приехать и тебе с Олегом. О ночлеге я договорюсь.

Между прочим, ничего такого я не имела в виду Мне и в самом деле понравился "интриган", который у Бодлера "сумасброд". Женщина, как я поняла, шла, слегка приподнимая пышный, украшенный фестонами подол платья так, что были видны ножки, которые Бодлер, кстати, заценил.
В твоем переводе 4 строка уж очень навороченная. Но ты ведь не захочешь переделывать, да?

Я бы из уважения к версии Левика заменил "шлейф" на "трен" - он звучит экзотичнее, но ведь опять господин Витковский вопить будет на всех переводческих сайтах: Алексеев обокрал Левика! Впрочем, что мне Витковский? - Меняй!

Да при чем здесь Витковский? Мне кажется, что все до "интригана" лучше переделать. У тебя тут и вуаль, и узорные перчатки и шлейф (трен) да ещё с фестоном - прямо ассортимент дамского магазина. Нужны ли такие подробности? Сквозь все это трудно продраться к сути. И потом - непонятно чем же она выделялась из "толпы вздорной"? Вот я о чем...

Нет, это придирки.

Да я почти не сомневалась, что ты не захочешь переделывать. В конце концов это всего лишь моё мнение, возможно оно излишне субъективно, но я ведь читатель, а не издатель - чего мне придираться?

Перечитал ещё раз. Нет, мне важно было показать, что это стерва, а такой богатый наряд бедные порядочные девушки на бульваре не носят.

Ага, вот оно что, тогда другое дело Пожалуй, ты прав... Моя ошибка в том, что я имела в голове образ, навеянный переводом Левика и, сама того не замечая, пыталась втиснуть в него твою незнакомку.

Вообще-то тема "Незнакомка" - Бодлеровская. Он ввёл её в мировую поэзию. А это очень трудно - открыть тему.

Кстати да, у Блока та же незнакомка:

И каждый вечер, в час назначенный
(Иль это только снится мне?),
Девичий стан, шелками схваченный,
В туманном движется окне.

И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.

И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.

И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.

А может, не только в поэзию?

Александр Блок - великий плагиатор. Приписываемые ему рифмованные стихи (украденные, конечно) разительно отличаются от едва срифмованных, написанные им самим как по форме, так и по стилю.Вот поэма Бодлера, которая при всей её антибуржуазности не вошла в издание "Цветов Зла" под редакцией Балашова-Поступальского. Из неё сделана фигура умолчания. Вопрос: почему? Ответ: в ней раскрывается секрет Блока. Эту фамилию придумал Бодлер и он же завещал приписать своему выдуманному персонажу "Незнакомку", "Скифов" и ряд других своих шедевров. Зачем? А как ещё можно было донести их до русского читателя, не раскрывая тайны: Бодлер был русско-французским поэтом-билингвом!

ОШЕЛОМЛЕНИЕ

Гарпагон у папаши одра Богу душу
Отдающего, в сердце своём говорит:
«Старых досок на гроб хватит. Новых под тушу
Я такую не дам. Кто ж деньгами сорит?»

Селимена воркует: «И сердцем добра я,
И Господь красотой меня не обделил».
Её сердце! Коптят, эх, не Ангелы рая
Колбасу эту! Кто б её вкус похвалил?

Себя светочем мнящий, но чадный газетчик
Говорит бедняку, аки бес сея мрак:
«Где твой Бог, воскрешающий мёртвых? Ответчик,
Отвечай, что молчишь? В Бога верит дурак».

Мысли ведомы мне одного извращенца,
Что, зевая от скуки, в разврате погряз,
Но скулит и канючит – вот этот визг щенца:
«Добродетельным стану я, но… через час!»

Бой часов раздаётся вдруг металлозвонный:
«Через час? На висках уж твоих седина,
А ты глух, слеп и мёртв, труп живой, ан зловонный,
Муравьями подрытая, рухни стена!»

Но вот исполненные духа отрицанья
Слова, ирония с гордыней где слышны:
«Чёрная месса разве стоит порицанья?
Яства запретные пикантны и вкусны!

Воздвиг каждый из вас мне храм в глубинах сердца,
В мечтах кто задницы моей не лобызал?
По складкам вокруг губ я вижу иноверца!
Однако же я вам ещё не всё сказал.

Лицемеры! Схитрили, урвали и рады?
Жульничать с Сатаной? Это уж через край!
Захотели за раз получить две награды:
На земле – капитал, а на небе что – рай?

Да не будет! Но надо, чтоб дичь заплатила
Птицелову! Я что же, охотился зря?
Кто тебе жить трудом, раб дрянной, запретил, а?
Выбирать надо было, вон, поводыря.

Провалитесь теперь, как один, все под землю
В мой дворец, в чьём названье – всего один слог –
В Ад! Мольбам о пощаде жестоко не внемлю.
Представляет собой Ад один цельный блок,

Из греха состоящий вселенной всей – слава
В нём моя и гордыня моя тоже в нём.
А глядит дом греха на вас надменноглаво,
Не как киник, искавший людей днём с огнём.

В небе грянул набат. Ангелов хор победный
Ему вторил: «Блажен Бич Господень, что гнал
Вон из храма менял – в Меч теперь он небедный
Обращён, своё место, богач, чтоб ты знал!»

Сегодня получил четырёхтомник Борхеса, и вот что обнаружил: "Например, в одной из книг по геометрии Данте прочёл, что куб - самое крепкое из тел. В таком обычном замечании нет ничего поэтического, однако Данте пользуется этим как метафорой человека, который должен претерпеть удары судьбы: "Ben tetragono ai colpa di ventura" 0 "Человек - это добрый куб" - действительно, редкое определение" ("Семь вечеров"). Напомню, что Бодлер под впечатлением "Божественной комедии" Данте намеревался назвать свой сборник "Лимбы". Наверняка данная метафора в "Ошеломлении" навеяна образом Данте, которым восхищается Борхес.