"О, лучше б родила я ком гадюк шипящих,
Чем столь позорное кормить мне существо,
Да будет проклят миг в усладах преходящих,
Когда себе на срам я зачала его!

Но раз Ты захотел, чтоб этого уродца
От мужа скверного я родила на свет,
И если мне нельзя его на дно колодца
Или в огонь швырнуть, как жёлтый мой билет,

То я на выродка отверженного чрева
Всю ненависть Твою злорадно изолью,
И так искрючу ствол отравленного древа,
Чтоб впредь не распрямить листву ему свою!"

Так, богохульною захлёбываясь пеной,
Не зная, что за путь назначил чадцу Бог,
Она в самой себе соделалась геенной,
Таков преступницы заслуженный итог.

Но под опекою незримой Серафима
Младенец возрастал под солнцем на земле,
И выросло дитя, как на крылах носимо,
Не ведая нужды ни в пище, ни в питье.

Играет с ветром он, беседует с грозою,
Хоть знает, что рождён для крестного пути,
И Ангел, умиляясь, взирает со слезою
На поприще, что он решил уже пройти.

Все те, кого любить мечтает он, пугливо
Шарахаются прочь, другие, обнаглев,
Над жертвой кроткою ругаются гневливо,
Без страха, что на них прольётся Божий гнев.

Иные же тайком к вину его и хлебу
Примешивают смесь из пепла и плевков,
И ханжески воззвав к всевидящему небу,
Клянутся не ходить вослед его шагов.

Жена его вопит: "Зачем юроду лира?
Но если он на ней так сладостно бренчит,
То пусть он и меня, как древнего кумира,
Волшебною игрой теперь озолотит.

Я миррой услажусь и нардом с фимиамом,
А чрево ублажу и мясом, и вином,
Исторгну из него коварством и обманом
Самой себе хвалу, чтоб воцариться в нём!

Когда же это всё мне надоест, я руку
Простру и возложу несчастному на грудь,
И когти выпущу, и обреку на муку,
И к сердцу нежному проложат когти путь,

Стальной десницею схвачу комок кровавый,
Как малого птенца, и стискивать начну,
Когда же наслажусь жестокою забавой,
То вырву из груди и псам его швырну!"

Но к трону горнему, где радуги сияют,
Возводит очи он, Христовой правды столп,
И молнии ума из глаз его сверкают
Поверх бушующих, беснующихся толп:

"Благословен Господь! Он нам даёт страданье.
Оно - благой елей для наших гнойных ран,
Оно - заблудших душ святое оправданье,
Оно от всех невзгод целительный бальзам!

Я знаю, только боль не причинит урона
Свершающему путь по океану зла,
И если б из неё плелась моя корона,
То скорбью всех людей она бы расцвела!

Все драгоценности исчезнувшей Пальмиры,
Кораллы дивные, жемчужины морей,
Металлы редкие, алмазы и сапфиры
Сравниться не смогли б с короною моей,

Ведь соткана она из выспреннего света,
Из тех перволучей, чья сила так светла,
И миллиарды глаз, их отразивших, это
Лишь помрачённые, слепые зеркала!


Перевод В. Алексеева